— Надо же, как интересно. Только хотелось бы вернуться к прежней теме. Я вот, видите ли, всё думаю, смогу ли ангажировать Мидори, чтобы она играла в нашем клубе?

— Не знаю, согласится ли она поехать на озеро Бива. Честное слово, даже не знаю. — Умэдзаки откинул назад голову и улыбнулся, поднося к губам стакан.

— Вчера я, что называется, припёр к стенке одного здешнего официанта и выспросил у него её имя. А ещё я узнал, что она дочь владельцев этого отеля, окончила консерваторию и играет здесь, когда есть настроение.

— Да, примерно так оно и есть. Она очень гордая женщина и определённо не нуждается в деньгах. Скорее всего она отклонит ваше предложение и не поедет в такую глушь, как Кансай.

— Наверное, если бы речь шла о Токио, то тут всё зависело бы от клуба.

— После окончания консерватории она некоторое время играла в клубах Токио. Отец её был против и в конечном счёте заставил её вернуться сюда. Тут она даёт частные уроки нескольким детишкам. Жизнь здесь для неё всё равно что ссылка.

Умэдзаки говорил о Мидори с воодушевлением, однако чувствовалось, что между ними существует очевидная дистанция. Возможно, оттого, что он был немного пьян, но, говоря о Мидори, он напускал на себя всё тот же несколько циничный вид — как вчера вечером, когда Мидори допускала ошибки в исполнении.

— Насколько я понял, у неё ещё есть младшая сестра.

— Да. Она на два года младше Мидори. Правда, я слышал, что они только наполовину сёстры, хотя похожи.

— Как думаете, сколько им лет?

— Мидори двадцать семь, а её сестре двадцать пять.

— А младшая сестра тоже музыкант?

— Нет, младшую зовут Аканэ, и она художница. Рисует.

— Они что же, единственные дети в семье?

— Да. — Умэдзаки кивнул, как-то грустно улыбнувшись.

— Наверное, такие очаровательные барышни уже с кем-нибудь помолвлены? — Ещё произнося эти слова, Дайго сообразил, что поторопился с этим вопросом. У Умэдзаки могло сложиться о нём неправильное впечатление. Однако Дайго чувствовал, что выбрал нужную колею. Во всей здешней округе ему некого было расспросить о Мидори. Дайго заказал себе ещё одну порцию виски и продолжил тему: — Вы уж меня простите за такое любопытство — а какие у вас отношения с ней?

— Нет-нет, вы меня ничуть не смутили. Может, я и выгляжу как-то беспечно, по-холостяцки, но я женат, и у меня есть семья. — Умэдзаки выставил вперёд пухлый безымянный палец на левой руке и продемонстрировал Дайго своё платиновое обручальное кольцо. С напыщенным видом он несколько раз помахал в воздухе этой рукой. — По правде говоря, Мидори относится к тем немногим людям, с которыми я могу совершенно свободно и открыто разговаривать о чём угодно, что называется, на любые темы.

Дайго рассмеялся.

— Нет-нет, это правда. Вот сами спросите её и тогда убедитесь, что это так.

Умэдзаки уже порядком накачался, поэтому его чуточку мотало, когда он повернулся и махнул в сторону двери. Кажется, он пытался намекнуть, что у него с Мидори здесь назначена встреча. Говорить о Мидори в её отсутствие было просто, но теперь Дайго придётся тщательно следить за своими словами, если она появится. Сейчас потребуется особая осторожность, случись ему встретиться лицом к лицу с этой женщиной.

— Понимаю. Ну а как же всё-таки Мидори? Помолвлена она с кем-нибудь? — Дайго заметил, что его собеседник начал раскисать от выпитого, и счёл теперь уместным задать и этот вопрос.

— Нет, по-моему, сейчас у неё никого нет. Может, держит кого-нибудь про запас, только она ведь выросла в состоятельной семье, так что мало найдётся таких, кто способен был бы содержать её на таком уровне, к которому она привыкла.

— Даже сейчас?

— Насколько я понял, некоторое время назад у неё был какой-то обожатель, только они не могли вступить в брак, потому что он был женат. А она, между прочим, кажется, действительно сильно любила его. — Циничная улыбочка сошла с лица Умэдзаки, и он, похоже, погрузился в какие-то воспоминания. Отведя взгляд в сторону, он проговорил: — Потом выяснилось, что этот её возлюбленный умер. Это случилось года два тому назад.

Вздохнув с облегчением и поднося стакан к губам, Дайго сказал:

— Вы говорите, он умер два года назад, но это прозвучало так, словно было что-то странное в этой смерти. Верно?

— Он отравился газом, если вы об этом. Он работал в основном на дому — переводил французскую литературу. Правда, выполнял ещё какую-то работу в театре и был очень даже известен в определённых кругах.

— А как его звали?

— Мичия Кумэ. На момент смерти ему было всего-то года тридцать три или тридцать четыре.

Дайго смутно припомнил это имя. В своё время он что-то читал об этом случае двухлетней давности в одной из фукуокских газет.

— Да-да, теперь припоминаю. В конечном счёте было решено, что это несчастный случай. Так ведь?

— Да, тогда велось расследование с целью определить, что это было — самоубийство, несчастный случай или убийство? Вернувшись домой вечером в их квартиру в Йоцуя, жена нашла его тело на полу в кабинете. Газовая плита была включена, но не зажжена, и в квартире было полно газа. За неимением соответствующих улик и доказательств следствие решило, что это был несчастный случай. Правда, Мидори хорошо тогда досталось — её подробно и досконально допрашивали по этому делу. — Шумно хмыкнув, Умэдзаки снисходительно усмехнулся. — Он ведь был женат, и они не могли афишировать свои отношения. Некоторые даже думали, что там могло быть убийство из-за слепой любви.

— Ах вот оно что… — Сам того не замечая, Дайго тяжело вздохнул. А что, если Умэдзаки поймёт значение этого вздоха? Но как бы там ни было, Дайго хорошо помнил слова Фумико: «Два года назад эта женщина убила человека. Полиция провела расследование, но не нашла никаких доказательств убийства. Но я-то знаю, кто был убийцей». Наконец Дайго взял себя в руки и спросил: — И что же, вдова этого Мичия Кумэ до сих пор живёт в Токио?

— Простите, но это мне неизвестно.

— Вот интересно, пошла ли вдова по его стопам? Может, она тоже теперь переводит французскую литературу?

Кохэй Дайго уехал из Хаконэ, проведя там три ночи. Мысленно возвращаясь ко всей этой истории, он осознавал, что в общем-то осуществил свои первоначальные цели. А цели эти были таковы — обследовать отель «Эмеральд вью», посмотреть на Мидори Нагахара, постараться разузнать о ней как можно больше, убедиться, что она представляет собой именно такую женщину, какую описала ему Фумико, и, наконец, попытаться разыскать саму Фумико.

Теперь он прекрасно знал отель «Эмеральд вью» и знал также, где находится дом Мидори. У него несколько раз была хорошая возможность посмотреть на саму Мидори. Он видел её в вестибюле с Умэдзаки и позже, во время музыкального исполнения. Полученное им впечатление в точности соответствовало описанию Фумико. За эффектной внешностью, похоже, действительно скрывались надменность, высокомерие и ледяное сердце. Об этом свидетельствовали и черты её лица — высоко вздёрнутый носик, упрямые скулы и серые глаза.