Вскоре прибыла опергруппа из Краснокуренного (по-местному – Краскура), которая после выполнения всех положенных формальностей увезла с собой окончательно раскисшего Внучка. Загружаясь в отсек для задержанных, он вполголоса попросил своих конвойных определить его в СИЗО или «к фраерам», или в одиночку.

– Что, не хочется нарваться на «чистку дымохода»? – хохотнул один из пэпээсников. – Нет, тут мы ничем помочь не можем.

К себе на квартиру приятели вернулись лишь около полуночи. Встретившая их у калитки Раиса Григорьевна с ходу объявила, что ужин никто не отменял, а она его только что разогрела уже по второму разу. Понимая, что в данном случае спорить бесполезно, опера принялись за еду, не забыв дать оценку качеству готовки.

Налив себе чаю, хозяйка дома сообщила, что «народ такими, как вы, спецами очень даже доволен». По ее словам, она уже давно не видела, чтобы все действовали так дружно, на подъеме и даже с воодушевлением.

– До сей-то поры мы только и делали, что относили на кладбище своих убитых да искали пропавших без вести. И всякий раз впустую, – говорила Раиса Григорьевна. – А тут вы приехали, и с ходу дело пошло на лад. Катюха хоть и пострадала, конечно, хорошо, что живой-то нашли. Вот бы узнать, где сейчас остальные могут быть – Руслан, Иришка, Васька, Вадим?

– Со временем узнаем… – задумчиво глядя в темное окно, пообещал Гуров. – Этот отморозок, конечно, к ним отношения никакого не имеет. Это факт. Скорее всего, он прослышал про здешние бедствия и решил «поразвлечься» в надежде на то, что его проделка будет списана на счет тех, кто тут бедокурил ранее. Да вот не вышло…

– Вот что значит люди занимаются своим делом! Я и близко не смогла бы сообразить, что Катерину надо искать на ферме. Наши-то мужики на ее розыски идти уже собирались, но только в сторону Дона. Ну, раз уж последний случай с Ваней Куразиным именно там произошел, когда за ним погнались какие-то страшилища, то подумалось, что и с Катюхой что-то там могло случиться… А вот насчет фермы никто даже не помыслил. А зря, оказывается!

– Ну-у… Мы уже столько лет работаем в угрозыске, что, наверное, пора бы такие вещи чувствовать и на расстоянии… – усмехнулся Гуров. – Кстати, Раиса Григорьевна, а Катерина Савкина что за человек?

Хозяйка дома, немного подумав и подперев голову рукой, стала говорить, что потерпевшая в целом женщина не из худших, хотя было время, по молодости, «начудила изрядно». Например, все коренные жители помнят, как Катюха в пятнадцать лет родила двух девочек, но так и не призналась, от кого именно.

Хутор подозревал, что отец ее детей – Ромка Шадрин, в ту пору работавший колхозным молоковозом, общеизвестный бабник и гуляка. Были даже свидетели того, как он тайком приезжал в роддом, чтобы навестить Катерину. А та, написав отказ от своих близняшек – что хуторяне крайне осуждали, – через два года вспомнила о них и успела забрать в последний момент, когда тех уже собирались удочерить какие-то иностранцы. Скандал был шумный, но Катька явила такой напор и неуступчивость в отстаивании своего права на детей, что те были вынуждены пойти на попятную.

Сейчас девчонкам уже по восемнадцать. Обе учатся в Среднедонском университете. По слухам, обе очень серьезные и способные. Ромка вроде бы исподтишка от жены их опекает – уже не раз видели, как он кому-то в Среднедонск возил сумки с продуктами. Да и с Катериной, ходят слухи, время от времени продолжает встречаться поныне.

– Вы ж, наверное, обратили внимание на такого видного собой мужика из тех, кто сегодня с вами ходил облавой? Он такой крепкий весь, сбитый, волос темный, кудрявый… У него еще ружье такое, похожее на автомат…

– Наверное, карабин «сайга»? – уточнил Стас. – Ну, да, был с нами, был такой! Когда этого Распекаева взяли, Ромка его крепче всех лупил. Так пинал своими берцами, что, если бы не Лев Иванович, наверное, забил бы насмерть.

– Вот, вот… Шадрин, когда Розку Котову нашли убитой, со своим ружьем всю округу обегал. Все надеялся найти тех, кто ее загубил…

По словам хозяйки дома, погибшая девушка доводилась ему племянницей, поскольку они с Евдокией двоюродные брат и сестра. Роман во всеуслышание объявил, что, если поймает убийцу, расправится с ним без малейшего снисхождения. Будь тот даже трижды вурдалаком, пообещал заживо порезать на мелкие куски. Как вскоре заметили хуторяне, после таких обещаний у хутора сразу же убавилось сторонних машин. Если до этого случая подле Брутов частенько отирались чужие легковушки – то ли дачники приезжали на пикники, то ли мелкие коммерсанты шныряли по своим делам, то с какого-то момента стало вдруг гораздо тише. Всей этой шатии-братии заметно поубавилось.

– Ты смотри-ка! – Лев замер с поднятой ложкой плова. – Информация весьма любопытная. Выводы напрашиваются, без преувеличения, очень даже далеко идущие…

– А то ж! – согласился с ним Станислав. – Тут есть что обмозговать. Получается так, что заезжие «коробейники» имеют какие-то свои информационные каналы, которые доступны для тех, кто тут творит безобразия? Интересный случай!

– Да вот, дай бог, чтобы с этими всеми темными историями поскорее удалось разобраться… Вам добавить? – спросила хозяйка дома, показав на пустеющие тарелки.

– Нет! Нет! – дружно объявили ее квартиранты, поскольку и так было ясно, что легких снов им сегодня при переполненном желудке не видать.

– Вы лучше скажите, где и во сколько завтра можно будет найти Шадрина Романа? О-о-о! Уже не завтра, а уже сегодня утром… – отодвигая тарелку и наливая чаю, поправился Гуров.

Раиса Григорьевна пояснила, что Роман обычно с хутора уезжает рано. Он сейчас занимается частным грузовым и пассажирским извозом на своих «Газели» и «десятке», поэтому с клиентами отбывает не позже семи утра, а домой возвращается уже поздним вечером. Поэтому желательно пойти к нему пораньше. Особенно с учетом того, что живет он на другом конце хутора.

Конечно, неплохо было бы еще с вечера с ним созвониться. Но теперь уже глубокая ночь, люди, скорее всего, давно уже спят. Приятели решили, что поднимать на ноги всю семью среди ночи вовсе «не комильфо», и отправились на покой, запланировав встать не позже первых петухов.

Вскоре в доме наступила полная тишина. Опера, уснувшие достаточно поздно – ближе к часу ночи, надеялись, что смогут воспользоваться сном в самой полной мере. Увы, этой надежде не суждено было сбыться. Даже на этот куцый остаток времени попытался покуситься некто неизвестный.

Около двух ночи отчего-то вдруг встревоженно залаял Ершик. В этот же самый момент под окном комнаты, где спали опера, раздалось непонятное царапанье, хрюканье, после чего что-то большое и темное поднялось откуда-то снизу. В окне замаячила приникшая к стеклу, светящаяся призрачным зеленоватым светом свиная морда с оскаленной пастью. Глаза этого, без преувеличения, исчадия ада горели мрачным красным огнем. Казалось, всякому, увидевшему подобное кошмарное видение, инфаркт, инсульт, а то и мгновенный кирдык был обеспечен. Но… Шах и мат подобным «ужахам»! Вопреки всякой логике вместо испуганных воплей в комнате неожиданно раздался громкий хохот.