Баба-Яга вздохнула и махнула рукой, забралась в ступу, стукнула по ней, и с боков выскочили два сиденья с подлокотниками и спинками. На сиденьях этих Лихо и Соловей устроились.

— Ну, разбойнички, держитесь за мной! — крикнула баба-Яга и взмахнула помелом. — Не отставать!

Ступа затряслась, зарычала, несколько раз подпрыгнула на месте, а затем с громким скрежетом, как у несмазанных шестеренок, взвилась в воздух. Лихо и Соловей судорожно вцепились в края ступы, чтобы их не выбросило из сидений.

Мотоциклы сорока разбойников помчались следом. А впереди них подпрыгивал на выбоинах и неровностях «хаммер» Абу-Хасана так, что Бармалея швыряло в разные стороны на заднем сиденье, он только головой о дуги прикладывался.

На поляну, где Баба-Яга намеревалась засаду устроить, они попали уже после полудня. И сначала полчаса отогревали Лихо Одноглазое и Соловья-разбойника. Эти двое на сиденьях по бокам ступы Бабы-Яги так заледенели, что ни рукой, ни ногой двинуть не могли. Отогрели Лихо и Соловья, принялись поляну осматривать. А пока суд да дело, разбойники тоже согревались как могли. И такие половецкие пляски устроили, что лес начал ходуном ходить. Баба-Яга свирепо воззрилась на них и пронзительно свистнула.

— А ну, тихо! — гаркнула она. — Тоже мне, балет Большого театра!

На поляне воцарилась тишина, и вдруг все услышали мягкий напев:

Ложкой снег мешая,

Ночь идет большая,

Что же ты, малышка, не спишь?

Спят твои соседи,

Белые медведи,

Спи скорей и ты, малыш…

Баба-Яга, Бармалей, Лихо, Соловей и сорок разбойников с Абу-Хасаном застыли в немой сцене. И увидели, как на поляну неторопливо вступили Большая Медведица и медвежонок Умка. Они остановились в недоумении, увидев столько людей. Баба-Яга расплылась в слащавой улыбке, но Абу-Хасан побежал впереди паровоза.

— A-а! Попались! — завопил он. — Хватай их, ребята!

Разбойники с гиканьем, визгом и свистом бросились на Медведицу и Умку, в их руках замелькали арканы и веревки.

— Беги, Умка! — воскликнула Большая Медведица. — Беги!

А сама она поднялась на задние лапы и зарычала. Вот тут-то разбойники и поняли, что говорила Баба-Яга о лапах Медведицы. От ее оплеух разбойники взвивались в воздух как пушинки, не хуже чем римляне от Астерикса и Обеликса. Не прошло и минуты, как два десятка разбойников уже висели без всяких чувств на ветвях окружающих елей и сосен и только покачивались из стороны в сторону.

Но пока Большая Медведица раздавала оплеухи разбойникам, опомнились Баба-Яга, Бармалей, Лихо Одноглазое и Соловей-разбойник. Они схватили сеть и помчались вслед за Умкой. Медвежонок улепетывал изо всех сил, но Соловей-разбойник оглушительно свистнул, так что у Умки ноги заплелись. А затем Баба-Яга со ступы на него сеть набросила. Подоспели Бармалей и Лихо, и медвежонок оказался весь опутанный сетью.

— Мама! — отчаянно закричал Умка.

Большая Медведица бросилась на зов своего сына. Но тут же взвились в воздух арканы оставшихся разбойников. Они захлестнули голову, шею, лапы Медведицы, свалили ее с ног. Разбойники с воплями набросились на нее, стянули веревками лапы, обмотали пасть.

— Попались, голубчики! — удовлетворенно отряхнула руки Баба-Яга. — Тащи их к избушке…

Она осеклась, когда увидела физиономии разбойников, не удержалась и расхохоталась. И было от чего. Сорок разбойников были красавцами хоть куда. Большая Медведица не поскупилась на оплеухи, одарила с щедростью. И те, кто не сумел увернуться от ее лап, позволяли прочитать все на своих физиономиях. Опухшие уши, носы и губы, синяки под глазами. Баба-Яга хохотала долго и с наслаждением.

А Лихо Одноглазое, с наслаждением покуражившись над Умкой, решило и с Большой Медведицей такой же фокус повторить. Но хоть Медведица и была связана, задними лапами все же двигать могла. И она извернулась и от всей души приложилась задними лапами Лиху пониже спины. Лихо взвилось в воздух и затерялось где-то в лесной дали. Искали его часа четыре, так и не нашли. Баба-Яга плюнула и приказала тащить Большую Медведицу и Умку к своей избушке.

Бармалей от избытка чувств даже начал песню горланить:

Дед Мороз с Снегурочкой гуляют без опаски,

Что им Бармалей, все выдумки да сказки!

Только я сейчас сижу в засаде,

Близко подкрадусь, наброшусь сзади!

Бармалей-ей-ей, Бармалей!

Бармалей-ей-ей, Бармалей!

Я на них мешок, большой мешок наброшу!

В лес уволоку, какой я нехороший,

Будут слезы лить они сегодня,

Я испорчу праздник новогодний!

— Эй, Бармалеюшка, не говори «гоп», пока не перепрыгнул! — строго осадила его Баба-Яга. — Мы еще Деда Мороза не заполучили!

Катя, Игорь и Старичок-лесовичок ошеломленно огляделись по сторонам и прислушались. Откуда-то доносилась музыка, что-то в ритме «диско» — мелодичное и ритмичное.

— Где мы? — обрел наконец дар речи Игорь.

— Похоже, опять сглаз мне помешал, — сокрушенно развел руками старичок. — Хорошо, если в Чародейском Мире. Музыка вроде как знакомая. Подойдем посмотрим…

Они направились в направлении, откуда доносилась музыка. И вскоре оказались на опушке леса. Перед ними расстилалось заснеженное поле и виднелась излучина речушки. Неподалеку возвышался невысокий холм, рядом с которым стоял симпатичный дом. От этого дома и неслась музыка.

Когда Старичок-лесовичок и ребята приблизились к домику, у Игоря и Кати ноги буквально приросли к земле. На площадке перед домиком танцевали… козлята. Шесть козликов и козочек выделывали замысловатые движения какого-то быстрого танца, причем все они стояли на задних, ногах, словно люди. Причем, судя по всему, ходить на задних ногах было для них совершенно обыденным и привычным делом. К тому же все козлята были в одежде, как люди. Но окончательно добило Катю и Игоря другое: на скамеечке стоял… музыкальный центр!

Козлята тоже заметили гостей и их мордочки расплылись в улыбках.

— Привет, Лесовичок! — радостно вскричал один из козлят. — Кого на этот раз повстречал?

— Да вот случайно в наш мир ребятишек прихватил, — сокрушенно ответил Лесовичок. — Теперь вот к Деду Морозу добираться надо, чтобы он их обратно отправил.

— A-а, понятно, — кивнул козленок.

Катя и Игорь во все глаза смотрели на козлят и испытывали странное ощущение. Они видели перед собой козлят, но воспринимали их как людей, ведь вели себя козлята как обычные подростки.

— А где Попрыгун? — спросил Старичок-лесовичок.

— На стреме стоит, — кивнул в сторону козленок.

Катя и Игорь заметили то, на что до этого не обратили внимания. На вершине холма высилась одинокая сосна, а на ее ветвях был устроен помост. И там приплясывал еще один козленок, закутанный в тулуп и в валенках. В передних ножках — да каких там ножках, в руках! — у него был бинокль, и он обозревал в него окрестности. Увидев Катю и Игоря, он гордо подбоченился, я затем достал из кармана трубку мобильного телефона и набрал какой-то номер.