Размышляя, как всё здесь сложно, ступил на эскалатор. Кратчайший путь к шлюзовой палубе знал. Предстояло спуститься на восемь уровней, пересечь грузовой отсек и выйти в шлюзовую зону. Всего-то и делов, но, спустившись на три палубы, столкнулся с проблемой. Два лестничных пролёта, поднятые при штурме крейсера, так и остались в этом положении. Заклинил древний механизм или дублирующая лифты лестница осталась поднятой по другим причинам, гадать не стал. Выйдя в эфир, связался с отделением и дальше двигался, руководствуясь указаниями сержанта.

На одной из палуб путь пролегал вдоль борта, где Сурийский абордажный челнок вскрыл борт и высадил партию. При отступлении десятки Сурийских пехотинцев откатились сюда же, но здесь их ждала засада.

Первые мертвецы попались ещё на подходе. Шагая вдоль испещрённых выстрелами, обгоревших переборок, Тим невольно представил плотность огня, обрушенного на отступающих. Пройдя ещё немного, встал как вкопанный.

Узкий, метров пять, проход между бортом и ближайшей переборкой, тянущийся до полуопущенной аварийной двери, оказался завален трупами. Смятые, окровавленные, разорванные потоками взрывчатки, упавшие друг на друга человеческие останки буквально застелили палубу. Даже стены забрызгало ошмётками тел и кровью.

Ни один из лежащих вперемешку с оружием и амуницией пехотинцев не подавал признаков жизни. Зрелище то ещё, от виденного по спине полз мороз. В воздухе повис смрад, где сладковатый запах крови и горелого мяса смешался с вонью испражнений и тлеющего тряпья.

Из ступора вывел повторный сигнал сбора. Ходить по мертвецам ещё не приходилось. Сдерживая рвотные позывы, наступая на руки, спины и головы, Тим делал всё, чтобы не смотреть под ноги. Не прошёл и полпути, как внизу что-то хрустнуло. Ботинок провалился в развороченную грудную клетку, зацепился за рёбра и лишил равновесия.

Только и успел, что выставить руки и закрыть глаза. Открыв, встретился с мёртвым взглядом совсем молодой девушки. Лежа на спине, она смотрела на Тима застывшим взглядом. На месте лба кровавое месиво. Костное крошево, кожа, волосы и расплёсканный мозг перед глазами стали последней каплей. Желудок сжался и исторг содержимое ей в лицо. Вскочив, Тим, не разбирая дороги, помчался по трупам с единственным желанием: оказаться отсюда как можно дальше.

Лишь на секунду бросил взгляд туда, где валялся метровой ширины овал вырезанного борта. Там, за дырой в борту крейсера, словно присосавшийся паразит, застыл абордажный челнок, на котором прибыли эти люди.

В переходной камере горел свет, и наверняка на борту нашлось бы много интересного, но мысль туда заглянуть даже не посетила. Проскочив место бойни, Тим облегчённо выдохнул и, стремясь стереть в памяти жуткие образы, припустил к близкой уже шлюзовой палубе.

***

— Разве можем мы остаться в стороне? — идя вдоль строя, пытливо вглядываясь в лица пехотинцев, говорил капитан, — не можем и не останемся, — ответил он на свой же вопрос, — идите и возвращайтесь с победой.

— Вернёмся с победой, — вырвавшись из почти пятисот глоток, огласил палубу традиционный ответ на клич капитана.

Обращение капитана к строю Тим пропустил. Отыскав свой гурт, пристроился за спинами, радуясь, что вообще успел на построение. Едва капитан удалился, в дело вступили офицеры. По зычным командам, по индикации на управляющих шлюзами панелях определил, что предстоит покинуть обездвиженный крейсер. Под высокими сводами палубы закрякал сигнал, створы дальнего шлюза, вздрогнув, поползли в стороны.

— Первый гурт, — послышался крик офицера, — второй гурт, — вторил ему другой голос, — третий, — неслись над рядами слова командиров.

— С первого по пятый ряд по порядку, в колонну по одному, на погрузку марш.

Ни суеты, ни путаницы, процедура чётко отработана. Помня, что многому учиться придётся самому, Тим запоминал, после каких команд, какие ряды и в каком порядке двигаются с места. Стоило цепи из более чем сотни бойцов скрыться в шлюзе, створы встали на место.

От чёрной громады крейсера отвалила песчинка челнока и, включив маршевые двигатели, устремилась туда, где на палубах взятых на абордаж Сурийских кораблей всё ещё кипела схватка. Через минуту к крейсеру пристыковался второй челнок, который, вскоре отвалив, освободил место третьему.

— В колонну по одному марш, — скомандовал командир, и третий гурт ряд за рядом потянулся к шлюзу.

— Не нравится мне это, — шептала одна из шагавших перед Тимом сестёр, — наши отправились на своих челноках, а нас суют к ублюдкам Вельстова.

— Не скули, — пресёк сержант недовольство, — кэп объяснил: наши челноки в работе, пришло то, что оказалось под рукой.

Шлюз, переходной тамбур, отразившийся эхом топот, и Тим ступил на рифлёный пол пехотного челнока. Ничего особенного внутри не увидел. Десантный отсек, метров двадцать в ширину и пятьдесят в длину, с неоправданно, на взгляд Тима, широким проходом между установленными вдоль бортов рядами массивных кресел. Между отсеком и суженной к носу кабиной челнока не было перегородки. В центре кабины увидел кресло пилота, за которым виднелись зеленоватые края проекции пульта управления. Ничего нового, но Тим нашёл, на чём заострить внимание. В самом носу, на уровне головы пилота, увидел узкую, идущую вдоль всей кабины полосу, сквозь которую увидел борт крейсера и россыпь далёких звёзд. Впервые в жизни Тим своими глазами видел космос сквозь прозрачное смотровое стекло.

— Хал, — выругалась в голос Лила.

Сперва даже не обратил внимания, но быстро увидел, о чём речь. По различиям в экипировке и окраске костюмов, по нагловатым, снисходительно-недобрым взглядам сидящих в креслах солдат стало ясно — их грузят в челнок, наполовину занятый гуртом союза Вельстова, бойцы которого ещё вчера являлись злейшими врагами.

— Быстро, быстро грузимся, — поторапливал здоровенный, лет сорока, офицер, стоявший в центре прохода рядом с их лейтенантом.

Им отвели два крайних ряда с обеих сторон прохода. Приглядев место поближе к пилоту, Тим шагнул вперёд, но неожиданно был остановлен тем самым здоровяком офицером.

Не говоря ни слова, он, положив широкую ладонь на его шлем и измерив едва дотянувший до пояса рост Тима, закинул голову и в голос заржал. Через секунду отсек челнока сотрясался от хохота и колких выкриков.

К этому Тим привык. Он знал, что благодаря росту, с трудом подогнанному костюму, великоватому шлему и немногим меньше его самого винтовки, выглядит далеко не браво. Он привык к смешкам и шуткам бойцов как своего, так и двух других гуртов. Сейчас не без удовлетворения видел, что никто из своих даже не улыбается. Напротив, на скулах многих ходят желваки, а недобрые взгляды зло буравят потешающихся союзников.

— Тебе сколько годиков, воин? — не скрывая иронии, спросил офицер.

— Семнадцать, — приписав два месяца, соврал Тим.

— Псы Сайдона, — усмехнулся здоровяк, посмотрев на их командира, — теперь понятно, почему Сайдон просит у нас защиты.