до сих пор не успокоился, а потому мутил воду везде, где только мог, и нередко вызывал недовольство у всех, с кем вёл дела.

С одной стороны, это чертовски проблематично, поскольку его прихвостни явно нечеловеческой натуры вечно мельтешат перед входом в хранилище, и не похоже, что в ближайшее время они прекратят этим заниматься. Можно, конечно, попытаться их перекупить, но что-то мне подсказывает, что подлетевшая до сорока серебряных награда за мою тушку — штука довольно соблазнительная. А это ведь даже не предел. Чувствуется, что подлететь может и до пятидесяти, и даже больше. Благо в библиотеке никто лишний раз руками не машет. Пристальный взгляд господина Констиниуса заставляет поумерить свой пыл даже самых отбитых, за что я ему благодарен, хоть и выглядит это подозрительно. Тот, впрочем, лишь пожимает плечами на мои удивлённые взгляды.

С другой же стороны, пусть этот придурок орк продолжает мутить. Я без понятия, какие у него есть связи, раз до сих пор его не повязали, но чует моя душа, что ненадолго всё это. Рано или поздно к нему придёт разъяснительная бригада просветлённых коммунистов и скажет, что есть истина, а что ложь.

— И если есть те, что заходят в гости к тебе, — напел я изменённую строку песни, — то найдутся и те, что придут за тобой.

Ко мне, кстати, приходил мальчуган от Мясника. Бойкий паренёк, что диву даёшься, но оно и понятно. Если бы от союза этого торговца и его жинушки дроу (всё-таки тёмная. Из книг узнал.) произошёл кто-то менее активный, то тут бы я удивился.

Мы немного поболтали, и паренёк передал от родителей домашнюю еду, а ещё от отца небольшую записку, содержание которой можно свести к «Не высовывай нос, чудила!». Видимо, что-то происходит там у него, о чём я не знаю. Что же, раз просит, то почему бы и не исполнить его просьбу?

Попрощался с мальцом, отнёс вещи в кладовку и принялся за очередную коробку. Отнёс её к стеллажам, дабы там уже начать сортировку книг. Фолианты, пергаменты, свитки, книги, простые бумажки — здесь этого добра полно. Как-то раз (пять дней назад, если быть точным) меня это всё окончательно доконало. Я буквально чуть не пнул какой-то ящик, благо вовремя опомнился. На эмоциях я решил забыть о сортировке и просто с умным видом положить всё это добро в случайные места. Ох, я тогда получил от хранителя так, что капец. Этот старикан весь день брюзжал на меня и мои «аналитические способности», проклинал меня и мою семью до седьмого колена и не раз повторял: «Не хочешь работать на совесть, тогда катись отсюда!»

Пришлось чуть умерить свой пыл, хотя на Констиниуса я ещё дня два потом дулся. Однако нет худа без добра, как говорится. Я начал изучать то, что сам же и находил в этой куче добра. Стал читать, изучать, анализировать и сравнивать с тем, что уже и так знал об этом мире, и проводить аналогии с Землёй. По мере сего действия я всё больше убеждался в правоте своих ранних мыслей и начал ещё больше воспринимать этот мир, как наше Средневековье, но только с причудами.

— Правда, потом раз десять пришлось перепроверять полки, которые я заполнил книгами от балды… — вздохнул я, вспомнив тот эпизод.

Старик меня чуть ли не палкой гонял туда-сюда, заставляя проверять, перепроверять, потом снова проверять и заверять.

Закончив разбирать коробку, я потянулся и вышел из кладовой, дабы немного размяться. Хранитель, конечно, в такие моменты вечно смотрел на меня с лёгкой ноткой подозрения, но не вмешивался, понимая, что это всё необходимо. Иначе совсем загнусь. Не то чтобы он волновался о моей жизни, просто не хотел потом убирать мою «жирную тушку» с пола библиотеки. Когда я это услышал от него, то сильно возмутился.

— Какая «жирная тушка», старик⁈ Во мне под два метра ростом! В этом теле только кожа, мясо и груда мускул! Ну, и интеллекта ещё выше крыши, — напыщенно произнёс я, уперев руки в боки.

Старик с иронией взглянул на меня, осмотрел, после чего фыркнул:

— Да такого «здоровяка», как ты, даже в армию не возьмут без хорошей подготовки. А об остальном, — он махнул рукой, — можешь даже и не мечтать.

Поворчав на него больше для виду, я отпустил Хранителя с миром. За столько времени я уже успел с ним познакомиться и мог понять, когда тот серьёзен, а когда просто «режим старика» включает. Дедок-то он неплохой, просто, видимо, из-за службы ранее чуть очерствел, а потому такой нелюдимый. Ну ничего. Пара баб из любого добряка сделают, это уж точно!

— О, Алекс, — услышал я со стороны, пока проводил растяжку, — здорова!

— А, Рандел, — пожал я руку улыбающемуся блондину, — и тебе не хворать. Снова пришёл о зверье читать?

— Ага, — кивнул парень, — для наследника охотничьего дела отца эта информация крайне важна.

— Так чего у него не спросишь? — подивился я. — Обычно знания так и передаются: из поколения в поколение, от отца к сыну.

— Захворал отец мой, — вздохнул Рандел. — Он вот уже дня три как с постели не встаёт и весь в холодном поту. Боюсь, как бы не помер раньше времени.

— Понимаю, — кивнул я. — Сожалею.

— Не стоит, — Рандел отмахнулся. — Лучше скажи, где можно ещё что-то найти. А я, как всегда, поведаю о делах мирских.

— Это мы завсегда, дружище, — я хлопнул парня по плечу, — это мы завсегда…

Рандел — один из немногих, кто по доброте душевной делится со мной информацией о происходящем в городе. Со своей же стороны, я всячески помогаю ему получить нужную информацию и предоставляю необходимые книги и фолианты, дабы он узнал чуть больше. Толковый малый выйдет. Телом он может и не под стать орку, но душа и живой ум имеются.

Вообще, паренёк этот из соседней с городом деревушки, что рядом с лесом находится. Он из семьи потомственных охотников, что промышляют этим уже не одно столетие, и, как я вижу, прерывать традицию не спешит. А жаль. С его-то скоростью усваивания информации ему место где-нибудь повыше. Ну, он сам свою судьбу выбрал. Не мне в неё лезть. Хотя разок я ему про это сказал, на что он попросту отмахнулся со словами: «Есть люди и получше меня».

— Ну, рассказывай. — Мы присели за стол. — Что нового можешь поведать?

— На самом-то деле много чего, — ответил блондин. — Начну, пожалуй, с наиболее важного. Как я смог узнать, на постоялом дворе Торгада произошла большая такая потасовка.

— Это я слышал, — кивнул я. — Вроде подозревают людей Тога, я прав?

— Да, всё так. Доказательств, конечно, никаких нет, но стиль примерно похожий. Как я слышал, этот орк потом ещё несколько дней ходил хмурый как туча.

— И что? Он ни черта не сделал?

Непохоже на него… Если верить слухам.

— Почему же⁈ — удивился парень. — Сделал, и ещё как. С Тогом Мясником затеял драку.

Я сильно ударил по столу, из-за чего Рандел вздрогнул, а я получил укоризненный взгляд Хранителя, который успешно проигнорировал. Вот же сволочь! Тог сам ни при делах, так какого чёрта⁈

— И что же? — уточнил я, мрачно смотря в стол. — Что с Тогом?

— А что Мясник, — пожал плечами блондин, — жив-здоров, вот только с парой синяков всё же ходит. Дрались они всего ничего, так как из-за произошедшего ранее за Торгадом теперь вечно стража бдит. Остановили их почти сразу. Да и тому от Тога досталось. На руке теперь шрам останется.

— Что с семьёй его?

— Всё по-прежнему. Барни не осмелился к ним лезть, а иные и так не собирались этого делать. Так что живут тихо-мирно.

— Хорошо, — кивнул я с облегчением.

Если бы из-за меня с ними что-то случилось, то лично придушил бы эту скотину многометровую! Старине Тогу и так из-за меня досталось, а если бы ещё и Орсану с детьми задело…

А вообще, Тог тоже хорош! Тут такое у него творится, а даже меня в письме не позвал на вечеринку. Видимо, решил, что и сам справится. Так дела не делаются, дружище!

— Что с Оглайлой?

— С дочкой-то орка? — Рандел усмехнулся. — Пропала она.

— В смысле? — выпал в осадок я. — Как это пропала?

— А вот так! — развёл руками парнишка. — Вот уже неделю, как её никто не видел на публике. Подозреваю, что та сидит у себя во дворе и либо её сам Торгад там запер, либо сама назло ему из комнаты не выходит.

— Это в её стиле, — усмехнулся я. — Эта девушка любит брать верх в любой ситуации.