Он предстал перед ней в сиянии света, обнаженный до пояса с висящим на шее полотенцем. Темные, влажные волосы до плеч завивались колечками, на их кончиках застыли готовые сорваться вниз капельки воды. В каплях играл свет, превращая их в переливчатые маленькие солнца. Ника залюбовалась натренированным торсом, невольно скользнула взглядом по плоскому загорелому животу и, будто споткнувшись об нырнувшую за ремень джинсов полоску жестких волосков, поспешно отвела глаза.

Ника ждала удара молнии, дрожи в коленях, холода в позвоночнике и испарины на лбу – в общем, всего того, о чем она читала или видела в кино. Ее реакция оказалась неправильной настолько, что она представила, как зрители выходят из кинотеатров разочарованные таким поворотом. Не получилась бы из нее драматическая актриса.

– Привет. – С ней говорил античный бог, сошедший с вершины Олимпа, она же не спешила испытывать благоговейного трепета. Но разве так проявляется любовь? А Ника совершенно точно понимала – она любит Марка Воронова. Ни к кому до сих пор она не чувствовала ничего подобного. – Проходи, я пока оденусь.

Это случилось два года назад, когда Марка перевели в их школу. Ника увидела его в столовой и с тех пор потеряла покой. Она, знавшая о любви только из женских романов и молодежных сериалов, выстроила план по завоеванию сердца парня своей мечты. Но если бы она хотя бы на секунду задумалась о природе своих чувств, взвесила все плюсы и минусы, да даже просто попыталась бы познакомиться с ним, возможно, поняла бы, что принимает за любовь фантазии и созданные ею же представления о прекрасном принце. Ника жила в сказке и себя саму считала заколдованной принцессой, которую он должен непременно расколдовать и взять в жены.

Она ревновала его ко всем, а он даже не догадывался о ее существовании и при встрече равнодушно проходил мимо. Она каждый раз замирала, встретив его посреди шумной толпы спешащих куда-то школьников. Он даже не замедлял шага.

– Че встала как дура? – услышала однажды полный ненависти окрик.

Ника даже не успела ничего ответить, когда ее толкнули в спину. А сразу после едва не оглохла от крика. Она попыталась закрыть уши руками и не смогла. Боль вырвала из горла новый вопль. Болела левая рука. Нике показалось, что ее просто оторвали.

– Не смотри. – Чей-то мягкий голос пробирался к ней сквозь гул. Ника вертела головой, но никак не могла сфокусировать взгляд на кружащихся вокруг нее лицах. – Сказал же не смотри на руку! Встать сможешь?

«С лестницы грохнулась… Кто-то толкнул или сама…» – громкий шепот походил на шипение потревоженных змей.

Ника хотела спросить, о ком все говорят. Кто упал с лестницы и что стало с той бедняжкой. Но ей самой было очень больно и думать о чужой боли не получалось. У нее кружилась голова, ушибленная рука горела огнем. Тело содрогалось, будто через него пустили электрический ток и хаотично поворачивали ручку, регулирующую его силу.

Милый принц стоял у окна с озадаченным видом. Ника увидела его не сразу, а увидев, просияла лицом, даже попыталась улыбнуться.

Толпа текла живой волной, расступаясь перед ней и снова смыкаясь за спиной. Принц остался далеко позади. Он не смотрел на нее, все его внимание оказалось приковано к шагающей ему навстречу блондинке.

Девушка появилась в их школе почти одновременно с Марком, но Ника ее почти не встречала. Та сторонилась общения с одноклассниками, не завела подруг, и казалось, будто она брезгует даже прикасаться к другим людям.

Ника и представить не могла, что злая ведьма может быть настолько красивой.

Сомнений не оставалось, это она заколдовала принца, наложила на него колдовские чары. А он глупенький не понимает, что находится под ее магическим влиянием.

К учебе Ника вернулась спустя три недели, когда с руки сняли гипс. К тому дню о романе самой красивой пары гудела вся школа. Девочки дружно вздыхали им вслед, парни морщили носы и придумывали обидные прозвища. Принцу же с ведьмой не было до злых языков никакого дела. Они наслаждались своим наколдованным счастьем, не думая о существовании бедняжки принцессы.

Во время летних каникул Ника даже попросила маму перевести ее в другую школу, но получила отказ. Просьбу дочери она назвала глупым капризом и запретила впредь поднимать эту тему.

Первого сентября Ника шла и больше всего на свете боялась встретиться взглядом с сияющими глазами принца, увидеть торжествующую улыбку ведьмы. Каждый шаг от дома до школы давался ей мучительно тяжело, она будто заново училась ходить. Совсем как бедняжка русалочка, едва обретшая ноги.

Едва переступив порог, она поняла: что-то изменилось. Перемены не бросались в глаза – она просто знала, что все именно так, и все тут. Ощущение пустоты и потерянности, не оставляющее ее все время с того дня, как она увидела его, – усилилось, разрослось ядовитым плющом. Она долго не могла понять, что вдруг стало иначе. Спросить было не у кого. Ника ни с кем не делилась своими чувствами и переживаниями. Не с кем ей было делиться. Ни одну девочку в школе она не могла назвать настоящей подругой, маме признаться стыдно, а Мишка просто посмеется ей в лицо.

Оставался дневник, который Ника начала вести в начале лета. Страницы постепенно заполнялись ее переживаниями, надеждами и мечтами. Желания, которым не суждено исполниться, впитывались чернилами в бумагу, навсегда оставаясь лишь статичными черно-белыми картинками.

Ответ на невысказанный и самый главный вопрос пришел неожиданно. Ближе к Новому году Ника увидела красавицу ведьму. Она была все так же холодна и неприступна, уже никто не делал попыток на сближение с ней, чему сама ведьма, наверняка, радовалась. Она плыла по коридору с ее, Никиным, околдованным принцем. Им в спины бил свет из большого арочного окна, и Ника не видела их лиц. Ей и не нужно видеть, она хорошо знала походку ведьмы, ее королевскую осанку. За прошедшие месяцы ведьма сделалась будто еще сильнее, спина, натянутая струной, выпрямилась еще больше, хотя, казалось больше – невозможно. Принц же напротив стал ниже ростом, уже в плечах и чуть шире в бедрах.

Ведьма пила его жизненные силы, убивала его. А Ника просто смотрела и ничем не могла ему помочь.

Она чувствовала боль принца как свою собственную. И боль эта была куда сильнее, чем от банального перелома.

Пара поравнялась с Никой и, не удосужившись даже взглянуть на нее, будто она – пустое место, проплыла мимо. Она еще какое-то время стояла посреди коридора, провожая взглядом темные силуэты. Ей никак не удавалось выровнять сбившееся дыхание и бешеное сердцебиение. Ведь ведьма вела под руку не ее принца, а какого-то совершенно чужого парня.

Сначала Ника обрадовалась, а потом испугалась. Что, если с ним приключилось несчастье? Почему ведьма так легко отказалась от принца, променяв на кого-то другого? И что станет с Никой, если оправдаются ее самые страшные опасения?