Восхождение на гору Мак-Кинли теперь было отложено как безнадежное предприятие, однако мы решили уделить около недели исследованию ледника Руфь (курсив мой. – Д. Ш.) и разведке общего характера восточных предгорий. Мистер Портер для наблюдений выбрал хребет, разделяющий два ледника.

Мы вместе с Паркером, Брауном и Барриллом хотели перейти эту гряду, чтобы исследовать ледник Руфь до его притоков (курсив мой. – Д. Ш.). С полевым снаряжением в рюкзаках мы отправились утром 21 июля; наш путь по леднику (Токоситна – Д. Ш.) пролегал по холмам из острых осколков гранита и кварца, вокруг огромных карстовых пустот, через ледяные тоннели, где воды бешено ревели по пути вниз. За пределами ледника мы карабкались сквозь кустарник и высокую траву, по зарослям голубики и цветам старой ледниковой морены, пересекая медвежьи тропы каждые несколько минут. Поднявшись выше, мы разбили лагерь в седловине, откуда виднелись оба ледника. Мы провели на этом хребте два дня и две ночи, и Портер добился замечательных результатов с точки зрения топографии, но мы не нашли никаких новых гор, ледников или подступов к Мак-Кинли. Результат этой рекогносцировки в конечном счете доказал нам безнадежность дальнейшего восхождения от любой точки, до которой можно добраться прежде, чем наступающая зима закроет ворота к высшему миру. С этим настроением мы вернулись в лагерь, чтобы разработать план дальнейших поисково-разведочных работ {22}.

Нам больше не надо было прилагать всю энергию ума и тела, чтобы удовлетворить всепоглощающую страсть к скорости независимо от ее цены. Мы плыли по течению скорее как группа цыган, беззаботных и свободных, как дети. Смех и грубые шутки раздавались на всем протяжении вьючного обоза {25}.

Профессор испугался при первом переходе вброд, и мне пришлось вести его лошадь далеко вниз и переправлять его через разные реки – он верхом, а я вплавь (Цит. по: {12}).

В Паркер-хаус мы прибыли вечером 31 июля, после самых отвратительных водных приключений за весь поход: мы провели в воде, стоявшей очень высоко, более трех часов.

Вокруг Паркер-хауса вся река изменилась. Возле лодки образовалась новая коса, и она оказалась на мели в сплошном болоте. Мы развели костер, чтобы согреться, затем принялись готовить лодку к спуску. Мы перетащили ее через мелководье под нависающими деревьями, через корни, и со скоростью автомобиля вырвались на более широкий поток. Но стоило только почувствовать облегчение, как начались неприятности. «Большой» садился на одну мель за другой. Наконец мы с раздражением выбросили за борт оба якоря, и в 3 часа при свете яркого костра повалились на песок для пятиминутного отдыха. Когда мы проснулись, шоколадные воды воспламенялись восходящим солнцем, а мы были засыпаны пушистым пеплом от тополевых поленьев. Несколько часов мы откапывали лодку от свежего ила и наконец, освобожденные силами течения, поспешили в Янгстаун на встречу с товарищами {22}.

В низовьях «Большой» осторожно прошел через мели дельты реки Суситны в спокойные воды залива Кука. Налетая на топляки и мчась в порогах вниз по быстрой ледяной воде, мы сломали руль и погнули все лопасти винта. Мы оборудовали корму так, чтобы двое могли править веслами, и в реке это самодельное средство работало превосходно. Поскольку винт тянул со скоростью 8 миль в час, и судно находилось под контролем, мы решили, что это безопасно – рискнуть пройти 30 миль коварного моря до Тайонека с отливом, уходящим со скоростью 8 миль в час. Первые десять миль мы прошли быстро, но заметили высокие волны, накатывающие с востока. Шторм не заставил себя ждать. Небольшие сгустки испарений стального цвета летели в нас как из пушки. Волны направляли нас бортом к ветру, заставляя маленькое суденышко крутиться, разворачиваться, трещать, пока мы не поняли, что оно скоро развалится. Теперь нам пришлось направлять баркас кормовой частью к волне, держа зигзагообразный курс. При этом разрушительные волны начали хлестать через борт. Брауна с Принцем, осторожно управлявших лодкой, дважды чуть не смыло с кормы в кипящие воды, и их в целях безопасности пришлось привязать веревками к палубе. Двигатель работал с перебоями из-за неистовой тряски судна, низкой температуры и грязи в охлаждающей его воде. Два человека занимались мотором (один из них – доктор Кук – Д. Ш.), остальных, в укрытии, ужасно укачало. В отчаянии мы попытались спастись от шторма в реке Белуге, но бесконечные низкие берега, о которые разбивались огромные волны, выглядели не очень привлекательно. Следующей надеждой стала другая река – Чулитна, но когда мы позволили ветру и волнам отнести нас в залив, мы увидели, что там было еще опаснее, чем в реке Белуге, – волны, как мы прикинули, высотой в 15 футов качали баркас и разбивались о берег всего в нескольких сотнях футов. Одна накрыла нас, и на секунду показалось, что лодка целиком ушла под воду. Кто-то в этот момент воскликнул: «На берег!», но поскольку пологий берег простирался на пять миль и повсюду бились волны, загорать на таком пляже никому не хотелось. Между тем нужно было что-то быстро предпринимать. Нашей единственной надеждой было пересечь залив Кука до подветренного берега, но эта перспектива была не лучшей. Надвигалась ужасная темная штормовая ночь. С людьми, привязанными к палубе, и без гавани на 200 миль вперед мы подумали, что лучше отойти подальше от земли, в ночь и во мрак продолжающегося шторма.