Ботинки были слишком громоздкими, чтобы поместиться под передником или под юбками, поэтому Джозефина просто выпрямила руку, в которой их держала, низко опустила ее и, не сводя глаз со спящей Миссис, вышла из комнаты. Сейчас она поднимется по скрипучей лестнице к себе на чердак. Пойдет медленно, избегая самых расшатанных ступенек, где подгнившее дерево скрипело особенно громко и жалобно, чтобы шум не разбудил Миссис. И спрячет ботинки под тюфяком.

Джозефина была уже у двери чердака, когда услышала снаружи стук копыт и шум колес. Они никого не ждали. В Белл-Крике гости были редкостью, а разносчик сезонных товаров уже побывал здесь: его тележка была загружена зимними вещами, упряжью, шерстью, сальными свечами, припарками, специями и сладостями. Может быть, это доктор вернулся? Или какой-нибудь раб Стэнморов пришел одолжить ведро или косу?

Выглянув в окно коридора, Джозефина увидела у сарая незнакомую коляску и спускающуюся с подножки женскую фигуру: темное платье и белые нижние юбки, низко опустившиеся, когда она нагнулась, чтобы ступить на землю. На гостье были перчатки для верховой езды, которые она сняла, быстро и сильно дергая за каждый палец и оглядываясь вокруг: сарай, ворота, ряд плодоносящих яблонь. Женщина была маленького роста, кругленькая и такая толстая, что платье, казалось, вот-вот треснет на ней. Джозефина не сразу узнала гостью и прищурилась, чтобы разглядеть ее лицо, но оно оставалось в тени капора.

Женщина уверенно пошла по дорожке к входной двери, Джозефина услышала стук и громкий, пронзительный голос: «Эгей, это Мелли Клейтон, я приехала в гости».

Джозефина посмотрела на башмаки в руке. Теперь подниматься в комнату нельзя, ведь Миссис может проснуться от криков гостьи или от шума, который наделает сама Джозефина, если сейчас бегом побежит по крутым чердачным ступенькам. Джозефина сунула ботинки за дверь студии, так, чтобы они оставались наполовину скрытыми в тени. Потом она придет и заберет их.

Джозефина поспешила вниз и открыла входную дверь.

– Добрый день, – сказала Мелли Клейтон, глядя поверх головы Джозефины. – Я приехала к миссис Белл. Утром я встретила на дороге доктора, и он сказал, что она очень больна. Она принимает?

Не дожидаясь ответа, Мелли Клейтон вошла в дом. Она сняла мокрый капор и передала его Джозефине. Теперь Джозефина могла хорошо разглядеть ее: румяные щеки, светлые волосы потемнели от пота, немолодая, но еще не старая. Ее круглые бледные глаза были посажены слишком близко друг к другу и смотрели хитрым, как у хорька или ласки, взглядом, а подбородок ленивыми складками переходил в рыхлую шею. Нет, подумала Джозефина, эта Мелли Клейтон раньше никогда не приходила в Белл-Крик. Близко посаженные глаза гостьи рассматривали все, что можно увидеть в прихожей: у подножия лестницы – портрет брата Мистера, Генри Белла, написанный темными масляными красками, маленький канделябр, растерявший половину хрустальных подвесок, но все же сиявший, как ночное небо, подставка для зонта, а рядом – маленький столик с одним ящиком.

– Миссис Белл спит наверху, – сказала Джозефина. – Я скажу ей, что вы приходили. Может быть, заедете завтра? – Произнося это, Джозефина и не надеялась, что Мелли Клейтон действительно уйдет. Хитрая и решительная, эта женщина явно прибыла с какой-то безотлагательной целью.

– О, нет, почему бы мне не подождать. Полуденный сон никогда не длится больше нескольких минут. И мне не терпится посочувствовать ее состоянию и посмотреть, не могу ли я чем-нибудь помочь. Доктор Викерс велел мне ехать сюда незамедлительно, и я не хочу его сердить!

Мелли резко рассмеялась, прошла в гостиную, повернулась к Джозефине и уставилась на нее.

– Хочу чаю, – сказала гостья.

Джозефина вышла из комнаты. На кухне она сунула чайник на горячие угли, чтобы вскипятить чай для Мелли Клейтон, и поставила на расписной деревянный поднос чашку с блюдцем. В шкафу стояла банка с покупным печеньем, которую Мистер привез из Ричмонда на прошлое Рождество. Миссис Лу подавала его гостям, красиво выложив на тарелку, в красных обертках с гофрированными краями. Джозефина его не пробовала, но пустые обертки пахли миндалем и легкой горечью, как кожура апельсина. Джозефина открыла банку и, как всегда, глубоко вдохнула сложный насыщенный аромат – этого было почти достаточно. Печенья осталось мало, и Джозефина подумала, заслуживает ли Мелли Клейтон таких церемоний? Пожалуй, нет, с этими ее грубыми манерами, пухлыми руками и хитрыми глазами. Джозефина вернула печенье на место и оглядела полупустые полки кухонного шкафа.

Она быстро вытащила три галеты, яблоко, кекс, кусок соленой свинины и полбуханки хлеба. Достав из ящика чайное полотенце, Джозефина расстелила его на длинном низком столе, сколоченном из дубовых досок длиннее человеческого роста – на столе, предназначенном для шелушения кукурузы, разделки мяса, чистки рыбы, свежевания кроликов, открытия устриц, разбивания яиц, приготовления теста. А теперь вот Джозефина собирает себе еду в дорогу. Она сложила клетчатые концы прямоугольника, скрутила углы и завязала еду в узелок. Из чайника повалил пар, Джозефина вытащила его из углей и налила чай. А куда теперь деть узелок? Она осмотрела кухню, в которой знала каждый угол, но любое укрытие, казалось, громко трубило о ее краже. Наконец взгляд нашел то, что искал. У задней двери стоял стол, на котором лежала стопка глиняных мисок: можно незаметно пройти мимо, на мгновение остановиться, протянуть руку, а затем тихо выскользнуть за дверь. Джозефина засунула сверток за миски.

Разгладив юбки и кудри, выбившиеся из-под ленты, она понесла чайный поднос в гостиную.

– Мэм? – сказала Джозефина. Она стояла в дверях пустой комнаты.

– Да, я здесь. – Голос донесся откуда-то снизу, и Джозефина опустила взгляд. Мелли стояла в углу на четвереньках, отогнув край ковра. Казалось, она рассматривает его изнанку. Джозефина уловила его запах – запах далеких земель, пряностей, перца и дыма, – когда Мелли перевернула его на лицевую сторону, вздыбив клуб пыли, который некоторое время висел в воздухе и сиял в потоке солнечного света.

Мелли вскочила на ноги, ее розовые щеки порозовели еще больше. Не говоря ни слова, она села на коричневый диван, на то же место, где всего несколько часов назад сидел доктор Викерс. Джозефина поставила на стол поднос с чаем, и Мелли сразу же взяла чашку. Под каждым из ее ногтей виднелась черная полоска грязи. Ее оценивающий, как у торговца, взгляд, снова забегал по комнате, приглядываясь к каждому предмету. Давным-давно Джозефина научилась смотреть, не глядя, ненавидеть, не выказывая признаков неодобрения на лице. Что делать с этой Мелли Клейтон? Как от нее избавиться?

Тут послышался звонок – большой медный колокольчик с ручкой из гикори, которым Миссис звала Джозефину, когда ее голос был слишком слаб, чтобы кричать.

– Ага, это миссис Белл? – спросила Мелли.

– Да, – сказала Джозефина. – Минутку. – И вышла из комнаты. Она замирала от ужаса, представляя, что Мелли Клейтон останется в гостях на все утро, потом Мистер придет с полей обедать, потом настанет черед спокойных занятий с Миссис – чтение или вышивание. Или они опять пойдут в студию? Визит Мелли Клейтон спутал все планы Джозефины на день – минуты наползали на минуты, дело на дело. Приготовить мыло, обработать ежевику, выстирать и починить порванные, испачканные кровью простыни. Когда же она сможет извлечь из тайников еду и обувь? А что, если Миссис увидит ботинки? Или Мистер? Ботинки были драгоценной вещью. И их легко заметить в низкой тени дверного проема.