источник, вскоре поняла, что натянутым, словно струна, был, пожалуй, Ольхов. Хотя внешне выглядел вполне расслабленным. Улыбался и даже шутил.

Вскоре Тимофеевы засобирались домой, сославшись на то, что пора отпускать няню. Анжела, выйдя из-за стола, спросила у Дарьи:

– Помочь с посудой?

В этом простом вопросе было столько самолюбования. Мне даже показалось, что Анжела на секунду бросила взгляд на свое отражение в старинном серванте. Даша снисходительно улыбнулась и отказалась. Она точно знала, что предложение Тимофеевой не стоило воспринимать всерьез.

Ольхов проводил гостей и, вернувшись наверх, первым делом спросил:

– Что скажете?

Я обратила внимание, что он заметно нервничает. Еще бы, послание сегодня было не из приятных. Вот только порадовать или обнадежить его пока было нечем.

– Не так быстро, – ответил Клим. – Как вы с ними познакомились?

Вопрос показался мне максимально странным, и ответ представлялся очевидным. Но Ольхов сумел удивить:

– Анжела поцарапала мою машину.

– Когда это случилось?

– Через пару недель после переезда.

– Обычно после таких инцидентов с соседями развязывают войну, – заметил Клим.

В этот момент я задумалась, каких соседей и какую войну он имеет в виду, с его-то опытом сражений.

– Ну это не случай Анжелы, – улыбнулась Даша. – Вы же видели, какая она болтушка. Кого хочешь заговорит, уговорит и переманит на свою сторону.

От моего предложения помочь ей с уборкой Дарья отказалась. Клим отправился вниз, а я поднялась в кабинет хозяйки и выглянула в окно: двор был пуст, если не считать пары голубей, которые сидели на скамейке, нахохлившись. Я прошлась туда-сюда по комнате и выглянула в коридор. В этот раз наверху интересовал меня вовсе не вид во двор. Я очень надеялась снова увидеть здесь девочку.

– Покажись, не бойся, – тихо позвала я. – Пожалуйста…

Ничего не произошло. Из кухни доносился звон посуды и голоса хозяев. Дом жил своей, сегодняшней жизнью, и девочка из прошлого показываться не спешила.

Я присела на верхнюю ступеньку лестницы и прислонила голову к стене. Она была холодной. Я провела рукой по шершавой штукатурке, словно пытаясь наладить контакт с самим домом. Больше всего мне хотелось понять – тот, кто отправляет послания, желает завладеть домом или, напротив, предупредить хозяев об опасности, которую тот таит?

Обе версии имели право на жизнь. Если предположить, что автор записок желает Ольховым добра, почему он выбирает такой изощренный способ? Не проще ли поделиться своей информацией или опасениями о доме напрямую. Однако велика вероятность, что в таком случае хозяева предупреждение всерьез не воспримут. И тут даже не столь важно, от кого они поступят: от пятнадцатилетней девочки, старушки или Анжелы, любительницы поболтать. А вот если нарисовать на двери крест, прислать цветы с траурной лентой, нагнать страху – тут даже взрослый мужик забеспокоится. Что и получилось в случае с Ольховым.

Надо поинтересоваться у Бергмана, удалось ли ему выяснить что-то о прежнем владельце. Что, если послания приходили и ему? Возможно, это и стало причиной, по которой он решил продать дом. Ведь если верить Дарье, он получил его в наследство. Семейное гнездо обычно ценят и расставаться с ним не желают. Впрочем, ситуации бывают разные. Финансовые в том числе.

Однако, если что-то и происходило в доме раньше, неизвестно, захочет ли бывший владелец поделиться этим с нами.

Решив, что зря трачу время на пустые размышления, вместо того чтобы принести пользу расследованию, я прошла сначала к окну в кабинете Дарьи, затем пересекла коридор и выглянула в сквер из кабинета Виталия. Тут-то я и заметила Ксюшу. Она шла через сквер, закинув рюкзачок на одно плечо. Ни шапки, ни капюшона на ней не было, что в такую погоду крайне неосмотрительно.

Прикинув, что успею перехватить ее во дворе, я сбежала вниз по лестнице, оделась и вышла на улицу. Я успела сделать целый круг по вытоптанной в снегу тропинке и как следует завязать шарф, прежде чем увидела, как между домами появилась девочка. Недолго думая, я решительно направилась в ее сторону, преградив дорогу.

– Привет, – обратилась я к ней, но Ксюша не ответила и даже не подняла на меня взгляд.

Она пыталась обойти меня по сугробу, но я снова встала перед ней:

– Надо поговорить.

– С незнакомыми не разговариваю.

– Лена, – представилась я. – А ты Ксюша. Теперь сложно сказать, что мы незнакомы.

– Я закричу, – предупредила она.

– Кричи. Можешь даже полицию вызвать. Заодно расскажешь им, почему тебя так интересует дом напротив.

– О чем вы?

– Послания – твоих рук дело?

– Какие еще послания? – раздраженно фыркнула девица.

– Только не надо делать вид, что не понимаешь. Несколько человек смогут подтвердить, что ты ошиваешься возле соседского дома.

– А это запрещено? – Ксюша с вызовом уставилась на меня своими зелеными глазами, щедро подведенными черным карандашом. – Собираюсь поступать в архитектурный, интересуюсь городскими постройками рубежа веков.

– Допустим. А клумба Ольховых тебе зачем понадобилась? Во дворе их с десяток.

– Сигареты прятала. Хотите узнать, почему не поближе к дому? Под окном нашей кухни, например, где мать еду готовит? Или сами догадаетесь?

Воспользовавшись моим замешательством, Ксюша ловко обошла меня по сугробу и поспешила домой. Я так и осталась стоять, обезоруженная подростковым напором и чужой уверенностью в собственной безнаказанности. Со стороны дорожки, ведущей во двор от сквера, послышались шаги, и я с удивлением увидела знакомую фигуру. Бергман, со свойственным ему достоинством, приближался ко мне. На нем было модное пальто песочного цвета и голубой шарф, который необыкновенно шел его глубоким синим глазам.

– Что ты тут делаешь? – удивилась я.

Вышло не слишком дружелюбно.

– Жажду получить от тебя новую информацию по делу. Мог бы, разумеется, ограничиться телефонным разговором, да вот незадача – трубку ты не берешь.

Я машинально похлопала по карманам куртки и убедилась, что телефона в них нет. Более того, на ужин с Тимофеевыми я его тоже не брала.

– Лионелла учила меня, что за ужином пялиться в телефон благовоспитанным девицам не следует, – нашлась я.

– А сюда ты за десертом пришла? – с улыбкой спросил Максимильян, оглядывая двор.

– За сведениями, но не очень-то преуспела.

Я поведала ему о своем разговоре с соседской девочкой, ожидая, что Бергман может поднять меня на смех с такой инициативой. Но, вопреки ожиданиям, он спросил вполне серьезно:

– Что ты почувствовала?

– Вызов, – после некоторых раздумий ответила я. – Она не испугалась моих вопросов, это совершенно точно. Скорее восприняла наш разговор как какую-то игру.

– Значит, девочка не боится последствий. Если причастна к посланиям, разумеется.

– Меня больше беспокоит другая девочка, – решила признаться я.

Бергман нахмурился и посмотрел вопросительно.

– Я видела ее в доме… Старая, кажется, даже очень старая смерть. Я не знаю, связана ли она с кем-то из Ольховых. Она появляется внезапно и очень быстро исчезает, я не успеваю ни разглядеть ее толком, ни наладить контакт. Ума не приложу, как мне это понимать. Сегодня очень рассчитывала на ее появление, но она не захотела… – Я сбилась.

– Дому больше