— О, так теперь мне отводится роль дуэньи. Пойду переоденусь.

Она удалилась, и тетя Шарлотта потрепала племянницу по руке:

— Я безмерно рада такому повороту событий. А сейчас мне надо заняться твоим приданым.

Графиня вышла из столовой, и впервые после объявления о помолвке Ровена с Себастьяном остались наедине. Он взял ее за руку и решительно вывел в небольшую гостиную, где никто не мог помешать разговору.

— Что, черт возьми, происходит? — спросил он, едва закрыв дверь.

Ровена опустилась в кресло с набивными розами — оно всегда казалось ей безвкусным — и прижала ко лбу ладонь:

— Простите. Я даже не предполагала, что все так обернется. Будто в засаду попала.

— Какое знакомое чувство, — ровным тоном произнес лорд Биллингсли. Он уселся в кресло напротив и скрестил длинные ноги. — Думаю, лучше начать с самого начала.

— Это и есть начало. До тети дошли слухи о нашем поцелуе с Джоном, но по описанию она приняла его за вас.

Себастьян кивнул:

— И как получилось, что вы не указали ей на ошибку, а убедили в том, что мы помолвлены?

— Она решила, что раз вы поцеловали меня на людях, значит предложение уже сделано и принято. Видимо, ей не хотелось верить, что сын ее лучшей подруги бесчестный подлец. Ведь тогда бы вас ждала страшная казнь от рук двух почтенных дам.

Молодой человек снова кивнул:

— Да, похоже на леди Саммерсет. Единственное, чего я не могу понять, почему вы не разуверили ее в убеждении, что мы собираемся пожениться?

В его голосе звенел тихий смех, и Ровена вздохнула с облегчением:

— Видите ли, все несколько сложнее. Уэллсы и Бакстоны не слишком ладят друг с другом. Скорее, наоборот. Я фактически уверена, что мой дядя приравнивает семейство Уэллс к назойливым муравьям в корзинке для пикника. А тетя расстроится, поскольку Джон не принадлежит к высшему свету, и к тому же он младший сын, а значит, останется без наследства.

— Вот оно что. Так ваш избранник, мало того что не имеет подходящей родословной, — он еще и небогат. Двойной грех, так сказать.

— Именно, — вздохнула Ровена.

— Насколько далеко вы хотите завести этот фарс? До приема в честь помолвки? Или до свадьбы? И как собираетесь спасать меня от Джона? Вы же понимаете, что стоит ему прослышать о нашем обручении, и он ринется за моей головой? Невооруженным взглядом видно, что он по уши влюблен в вас.

Щеки Ровены загорелись. Она не смогла скрыть радостной улыбки.

— Обещаю, что помолвку мы вскоре разорвем. Но будет чудесно, если слухи продержатся хотя бы неделю. Все равно Джон скоро возвращается в Кент.

Себастьян поднялся и испытующе уставился на девушку:

— А что я получу взамен?

— Не знаю, — покачала головой та. — Развеете скуку?

— Возможно, но вы же понимаете, сколько хлопот возникнет у меня с матерью?

Ровена кивнула и затаила дыхание. Лорд Биллингсли вздохнул и покачал головой:

— Либо я бесхребетный дурень, либо готов пожертвовать головой ради любви. Что поделать. Мы оба знаем: у меня нет причин подыгрывать фальшивой помолвке, но я не могу отказать. Лучше сразу сообщить Джону, чтобы он услышал новости из наших уст.

— Спасибо. Вы чудесный человек, Себастьян. Пруденс совершила огромную ошибку.

Молодой человек сжал челюсти, но кивнул и протянул руку:

— Пожалуй, нам пора, дорогая?

Ровена с готовностью взяла его под локоть:

— Как скажешь, милый.

— Ты готова?

Виктория подавила ребяческое желание высунуть язык. Почему-то Лотти всегда действовала ей на нервы.

Девушка в последний раз поправила перед зеркалом прическу. Сегодня она надела тот же незадачливый костюм, в котором ходила к Волосатому Герберту. Ей хотелось, чтобы Марта воспринимала ее на равных, и Виктория поклялась вести себя при следующей встрече солидно и сдержанно.

— Готова, — откликнулась она и наградила свое отражение суровым кивком.

Надев темный плащ, она вместе с Лотти отправилась на метро в восточный район Лондона.

При выходе с перрона в нос ударил острый запах нечистот и мусора. В широких дверных проемах перекошенных кирпичных домов на корточках сидели дети. Они наблюдали за прохожими огромными голодными глазами. Ноги от холода оберегали обмотки из ветоши и газет. В одном из переулков Виктория увидела, как на огромной куче отбросов над трупом кошки дерутся крысы. По улицам расхаживали ярко накрашенные женщины с младенцами на руках. В ожидании захода солнца они торговали вразнос мылом и прочими мелочами.

Виктория понимала, что попала не только в другую часть города; она окунулась в совершенно иной мир. До сих пор ее жизнь ограничивалась безопасными оазисами Мейфэра, Белгравии и Сент-Джеймса. Естественно, Лотти она не сказала ни слова. Неказистая женщина постоянно излучала некое самодовольство, отчего в Виктории пробуждался дух противоречия, и она ни словом, ни жестом не выдала ужаса при виде окружающей грязи и нищеты.

Девушка крепче сжала губы и последовала за спутницей. Та наблюдала за ней краем глаза, будто осуждала за происхождение, воспитание и наивность. Но может, Лотти права. Почему она считает себя вправе обладать многим, когда у этих людей нет ничего? К горлу подступил ком, дышать становилось все труднее, и в конце концов Виктории пришлось замахать рукой и остановиться.

Лотти повернулась и сурово свела брови:

— Не стоит мешкать. Здесь небезопасно. — Но тут она хорошенько разглядела Викторию, и строгое лицо смягчилось. — Когда я попала сюда в первый раз, то плакала и не могла остановиться, — тихо призналась она.

— Я не плачу, — выдохнула Виктория и только сейчас поняла, что по лицу текут слезы.

Лотти подождала, пока она приведет себя в порядок.

— Я не могу быстро ходить, — призналась Виктория. — У меня случится приступ.

— И почему вы ничего не сказали? — сердито спросила Лотти. — У моей племянницы астма. — (Виктория поморщилась от ненавистного слова.) — Ингалятор у вас с собой?

Виктория показала на свой ридикюль. Она постепенно училась следить за собой. Да, ей не хотелось признаваться в болезни, но последний приступ у няни Айрис серьезно напугал.

— Ну хоть что-то. Анна постоянно забывает свой. На обратном пути попробуем поймать кеб до метро.

— А почему штаб находится здесь? — ощутив некоторую симпатию к спутнице, рискнула спросить Виктория.

— Денег нет, — коротко бросила Лотти. — Мы тратим все средства на борьбу с тиранией.

— Как?

— Всеми доступными способами.