И было еще кое-что, что порой умиляло Анну и в чем она была уверена: желая поделиться с сестрой своими сокровенными тайнами, касающимися ее отношений с любовником, Эмма вместо того, чтобы назвать его имя и расставить наконец все по своим местам, представляла дело таким образом, будто бы все это происходило с мужем, Алексеем. И это при том, что днем раньше, предположим, она рассказывала о муже совершенно другие, неприглядные вещи.

Бывали периоды, когда Эмма была нервна и чем-то сильно раздражена. Анна относила это к длительному отсутствию возлюбленного сестры. Иногда ей казалось, что Эмма все понимает, знает о том, что Анна догадывается об истинном положении вещей, и ценит ее выдержку. Другая сестра на месте Анны давно бы уже задала прямой вопрос и постаралась разговорить Эмму, вызвать ее на откровенность. Но Анна рассуждала так: раз сестра по каким-то своим причинам не желает раскрываться, значит, пусть все и остается как есть. Какое право она имеет вмешиваться в жизнь пусть и родной сестры, если та не хочет этого? К тому же Эмма содержала ее!

Анне не хотелось думать о сестре плохо, однако она не могла не догадываться, что Эмма хотя бы с помощью денег покупала ее понимание и молчание.

Настроение ее от этих мыслей испортилось. Она села на кровати и вдруг отчетливо поняла, что же так мучило ее все эти последние дни. Вадим! Точнее, его недоверчивый взгляд, который она поначалу объясняла определенной мужской робостью, неуверенностью. Теперь она поняла, что он испытывает к ней, вероятно, двоякое чувство… С одной стороны, она нравится ему как женщина, но с другой – он, возможно, в чем-то подозревает ее! Зачем именно она все это затеяла? Но разве она смогла бы объяснить точными словами импульсивный поступок, связанный с навязчивым желанием выяснить, каким образом погибла ее сестра и что предшествовало тому, что она в вечернем платье и в туфлях на высоких каблуках отправилась в холодный, замерзший сад укрывать розы… С кем она разговаривала перед смертью?.. Хотя, возможно, истинным мотивом обращения в органы было и еще одно, не менее навязчивое желание попытаться выяснить, кто же эти два года был любовником сестры. Про себя она думала, что он, этот таинственный мужчина, пусть и косвенным образом, но все же связан с трагедией Эммы. Ведь в этом синем платье, которое наверняка шилось для него, она могла, поступившись принципами, отправиться к нему на свидание. А мужу сказала, чтобы он не ждал ее к ужину, потому что она поехала на дачу.

И что же получилось в результате? Вадим делает вид, что хочет выяснить, кто посылает Алексею эти страшные посылки, а на самом деле просто тянет время и старается использовать его для встреч с Анной. Видимо, он не считает нужным искать того, кто пытается свести с ума несчастного вдовца. Но все же: какой смысл в этих посылках? Пусть даже предположить, что Алексей через какое-то время станет психически нездоров. Что дальше? Кому это на руку? Из каких побуждений люди творят подобное зло? Что движет ими: ненависть, желание отомстить? Или же все гораздо проще: отправитель – сумасшедший? Но в любом случае он должен быть вхож в круг знакомых Алексея и Эммы и бывать у них. Ведь каким-то образом он заполучил себе вещи Эммы!

Она встала и подошла к окну. Шел мокрый снег, медленно, уныло, и падал на серый асфальт. Асфальт. «Асфальтовые девушки». Какой-то маньяк насилует и убивает девушек. Мало того, что убивает, он еще и выбрасывает их из окна квартиры, где произошло убийство. Еще один сумасшедший. Только более опасный, более страшный…

Анна повернулась к зеркалу, и слабая улыбка осветила ее лицо: я не так молода, чтобы кто-то пожелал изнасиловать и убить меня. Но разве это можно назвать утешением?..

– Погибшую звали Вера Кулик. Ей двадцать один год. Студентка консерватории, вокалистка. Квартира, в которой произошло убийство, принадлежит Галине Викторовне Утешиной, тоже пенсионерке. Причем эта Утешина последний год живет на две квартиры: у себя и у дочери, сидит с маленькой внучкой. То есть квартира ее надолго остается без присмотра. Следов взлома не обнаружено, как и в двух предыдущих квартирах на Татарской и Бахрушина. Напрашивается вывод, что у преступника были ключи от всех трех квартир…

Вадим слушал Васильева и думал: мало того, что у убийцы были ключи от всех квартир, которые он использовал для своих гнусных целей, так он еще и отлично знал время, когда эти квартиры пустуют. Значит, он следил за пенсионерками и подгадывал, когда лучше всего прийти, чтобы не столкнуться с ними в их же собственных жилищах. На это требуется время и терпение. Если бы эти три женщины, к примеру, ходили к одному врачу, который принимает строго по расписанию, то было бы проще вычислить человека, который мог бы быть в курсе этих посещений. Он мог быть и сам пациентом этого врача или что-нибудь в этом роде. Но пенсионерки хоть и жили в одном районе (улицы Татарская, Бахрушина и Озерковская набережная тянутся параллельно друг другу), но каждая из них отсутствовала по своей причине. Одна гостила у сестры в Одинцово, другая ходила к врачу, третья на три дня отправилась к дочери и внучке. Между собой эти женщины незнакомы. И все три производят впечатление порядочных людей. Но как убийца мог узнать об их образе жизни, привычках? Кто больше других имеет дело с пенсионерами? Социальные работники – раз, почтальоны – два, врачи – три…

– Я назначил всем трем – Ванеевой Виктории Владимировне, что живет на Татарской, Тихоновой Людмиле Борисовне с улицы Бахрушина и Утешиной Галине Викторовне с Озерковской набережной – сегодня на три часа. Надо бы устроить им очную ставку, посмотреть, как они будут себя вести, о чем говорить… – сказал Васильев, заметно раздражаясь от того, что Гарманов почти не слушает его. Он не понимал, как это можно не слушать и делать вид, что слушаешь, когда ему, Гарманову, можно сказать, на блюдечке приносят важную информацию. Когда за него делают всю черную работу. Петр Васильев злился, но, с другой стороны, не переставал восхищаться Вадимом, его способностью все же улавливать все самое главное и делать свои, часто очень нестандартные, оригинальные выводы.

– Дело в том, что при всей внешней порядочности этих женщин они могли из нужды или просто элементарного желания подзаработать к пенсии сдавать свои квартиры на время! – вдруг сказал Гарманов и сразу же оживился, как шахматист, сделавший удачный ход. – Я слышал, многие так делают. Но обычно, конечно, они сдают свои квартиры постоянным парам. Что стоит пенсионерке на полдня уехать к какой-нибудь своей приятельнице и переждать там определенное время, получив за это рублей пятьсот, а то и тысячу. Она приезжает домой, а на столе уже приготовлены деньги… или же она берет вперед, так надежнее… Да я и сам на старости лет сдавал бы свой угол любовникам. Вот только правду эти старушки – божьи одуванчики никогда не скажут. Посуди сам, зачем им связываться с милицией, прокуратурой, когда речь идет о таких громких убийствах? К тому же они не могут не понимать, что в случае, если они только откроют рот и назовут имя человека, которому они сдавали свою квартиру, им самим грозит смерть. Поэтому, когда они придут сегодня сюда, ты подготовься к этому заранее, запасись корвалолом, валидолом или нитроглицерином. Эти старушки будут стоять до последнего. Представь себе, что с ними будет, если они признаются в том, что сдавали квартиру убийце. Во-первых, позор на весь двор, на весь дом… А для большинства людей такого возраста это целая трагедия, поскольку они очень дорожат общественным мнением. Во-вторых, страх, что их привлекут как соучастников. Они, как правило, не знают законов и смертельно боятся последствий… А в-третьих, страх непосредственно перед убийцей. Зачем им ввязываться в эти истории, когда можно спокойно все отрицать? Так что там с Верой Кулик? Молодая, подающая надежды певица?