– Смотри, это загрязнение атмосферы! – с возмущением говорит какая-то женщина своему сыну, крепко держа его за руку.

Я теперь буду чаще ездить на поезде, мне нравится его баюкающее укачивание, мне нравится ехать и свободно наблюдать за окружающим меня миром.

Я звоню Стивену, я думала оставить ему сообщение, но он отвечает сам.

– Все в порядке? Ты на работе, можешь говорить?

– Могу, у меня перерыв. Я думал о тебе сегодня утром, ассистировал на пересадке, операция прошла с осложнениями…

– У тебя встревоженный голос, что-то случилось?

– Ничего, просто устал.

– Но это же не по твоей вине?

– Нет, я же не хирург, я просто присутствовал на операции.

– А скажи, ты лечишь сердца или разбиваешь?

– Почему ты так говоришь?

– Просто так, шучу. Когда мы увидимся?

– А, знаю! Ты ходила сегодня к своему ясновидящему. Ты правда веришь в эти глупости?

– Мне любопытно… И потом, этот был хороший.

Стивен продолжает. Внезапно в его голосе чувствуется раздражение.

– Удивительно, как ты веришь в это, ты же так любишь жизнь. Ты не понимаешь, что если бы можно было предсказать ее, никакой жизни больше бы не было? Одно из главных свойств жизни – непредсказуемость. Найди мне хоть одного ясновидящего, который может предсказывать, какие цифры выиграют в лото, и тогда я пойду к нему, или, думаю, он даже сыграет в лото без меня. Найди ясновидящего, который предсказывает теракты, катастрофы, с точностью, а не просто… «Я вижу в две тысячи двенадцатом году землетрясение». Ясновидения не существует. Это психология, максимум – телепатия. Это использование людских слабостей и уязвимости, их потребности в утешении…

– О'кей, о'кей, успокойся. Мне любопытно, я же тебе говорила. Так когда мы увидимся, доктор?

– Сегодня и завтра – нет. Я перезвоню тебе. Мне нужно возвращаться к работе. Целую.

– Я тоже целую тебя, держись.

Я удивлена тем, как нервно реагирует Стивен. Да что тут страшного! Меня всегда привлекали тайны. Жизнь без тайн была бы невыносимой. Жизнь сама по себе тайна.

Я проверю предсказания Пьера… Я звоню Лили и прошу о помощи. Мне нужно распечатать восемьсот писем. Лили очень сожалеет, но она занята этим вечером. Певец зайдет за ней через час, он приготовил ей сюрприз. Она обещает помочь мне завтра:

– Это может подождать несколько часов, это не срочно? А что твой ясновидящий, ты мне не рассказала?!

– Хорошо, но очень непросто… я завтра расскажу.

Мне пора выходить, поезд подходит к вокзалу.

– Нет, скажи хотя бы две-три вещи!

– Мне нужно найти голубой конверт и следовать за своими снами… не бояться… Стивен уйдет от меня. Все в порядке.

– Бедняжка… Надо сказать, не слишком он веселый, твой парень.

– У нас разные вкусы. Нам нужно попрощаться. Я спешу.

– До завтра, красавица.

Бабушка Тары ждет меня, она встретила мою дочку из школы и покормила ее. Моя бывшая свекровь рассказывает мне, что она пыталась поиграть с Тарой, но та предпочитает видеоигры и DVD. Я отвечаю ей, что это не так страшно. Я тоже не любила играть со взрослыми. Тара разделила свою жизнь на три мира: ее подружки, с которыми она играет, взрослый мир ее родителей, где она предпочитает отмалчиваться, и целый виртуальный мир, игровой, в который она так любит убегать. Тара молча целует меня, едва касаясь губами, и возвращается к телевизору. Я стараюсь закончить разговор, говорю доброй бабушке «спасибо» и чмокаю ее в щеку на прощание. Я закрываю дверь, испытывая тайное возбуждение от ожидающего меня дела.

– Хочешь помочь маме?

– В чем?

– Искать таинственный голубой конверт.

– Ладно. Это в тех больших мешках?

– Да. Откуда ты знаешь?

– Я рылась в них.

Я хватаю первую сумку с надписью «октябрь», которую с трудом могу поднять, и вываливаю содержимое на ковер, таща ее за дно. Я сминаю джутовый холст в бесформенный ком, бросаю его возле бюро. Я устраиваю Таре погоню за сокровищами.

– Нужно найти голубой конверт, золотко, секретное послание…

– Кто его написал?

– Воздыхатель.

– Но у тебя уже есть один воздыхатель.

– Это правда… Другой, с которым я еще не знакома…

– Это сложно.

– Ты поможешь мне?

Я нервно раскладываю все письма на полу, как будто начинаю собирать пазл. Мы внимательно изучаем каждую деталь нашей мозаики.

– Тут нет голубых, – заверяет меня Тара раньше, чем я делаю тот же вывод.

В шесть лет нейронные связи работают в ускоренном режиме.

– Ты права, дорогая, тут нет голубых.

– Ты уверена, что оно не розовое? Розовое – это лучше для влюбленных, потому что тут два розовых письма.

– Нет, мое солнышко, голубое.

Я медленно проверяю еще раз, это занимает у меня несколько минут. Я слышу, как бьется мое сердце и внутренний голос нашептывает: «Горячо, Шарлотта, горячо».

– Нужно посмотреть в остальных мешках! – говорю я.

Тара ускоряет наши поиски, она встает и пытается дотащить до нас «ноябрь» и «декабрь».

Мы возвращаем все конверты в первый мешок и повторяем ту же операцию еще дважды. Ничего голубого нет и в других мешках. Я сажусь, разочарованно хмыкая, несмотря на волнение, охватывающее меня при мысли о всем том грузе слов, которых я еще не прочла и который лежит у меня под пальцами. Я неисправима – на четвереньках в своей гостиной уже почти час, с колотящимся сердцем, задыхающаяся, я слово в слово следую указаниям «божественного ясновидящего»… Но мне не удается образумить себя. Я хочу найти. То, что он сказал мне, очень взволновало меня, потому что это звучало невероятно правдоподобно. Мне кажется, правду можно расслышать. Я возобновляю свои поиски:

– Мы откроем большие конверты. Может быть, другой конверт, поменьше, лежит внутри, иногда влюбленные прячут свои послания.

Тара вовсю наслаждается тем, что ей позволили безнаказанно разрывать простым карандашом все эти письма взрослых, которые все никак не раскроют перед нами свою тайну. Никакого маленького голубого конверта, спрятанного в больших. Мы раскладываем письма обратно по мешкам, чтобы сохранить хронологию получения. Я пытаюсь вспомнить признаки, данные Пьером: «Один или два голубых конверта, особенные и…»

– Изысканные!

Я громко произношу это слово.

– Что это значит – «изысканные»?

– Красивые!

Мы опять хватаем первый мешок и бросаемся на поиски, щупаем бумагу, рассматриваем надписи, рисунок на каждой марке.