В Скандинавии, особенно в Швеции, найдены десятки тысяч мусульманских монет с надписями от конца VII до начала XI века. Многие находки монет вдоль Волги подтверждают свидетельства литературных источников об активной торговле между исламской империей и Балтикой через Каспийское и Черное моря и Россию. Из этих стран арабы получали главным образом меха, кожи и янтарь. Географ конца X века Аль-Мукаддаси перечисляет товары, ввозимые через Волгу и Хорезм: «сабли, серые белки, горностаи, норки, лисы, бобровые шкурки, пятнистые зайцы, козьи шкуры, воск, стрелы, береста, меховые шапки, рыбий клей, рыбьи зубы, бобровая струя, янтарь, шагрень, мед, фундук, соколы, мечи, доспехи, дерево халандж, невольники-славяне, овцы и рогатый скот». Маловероятно, что арабы добрались до самой Скандинавии. Более вероятно, что они встречали северные народы в России, а волжские хазары и булгары служили посредниками. Важность арабской торговли с севером еще более подчеркивается тем фактом, что самые древние из известных нам шведские монеты основаны на весе дирхама, а также присутствием нескольких арабских слов в древнеисландской литературе.

Арабы вели активную сухопутную торговлю и с Африкой и в основном ввозили оттуда золото и рабов. Торговля с Западной Европой сначала прервалась из-за арабских завоеваний, но, как говорят некоторые источники, возобновилась благодаря евреям, которые стали связующим звеном между двумя враждующими мирами. В одном часто цитируемом отрывке из сочинения географа начала IX века Ибн Хордадбеха говорится о еврейских торговцах из Южной Франции, «…которые говорят по-арабски, по-персидски, по-румийски, по-франкски, по-андалузски, по-славянски. Они в самом деле путешествуют от востока до запада и от запада до востока по суше и по морю. Они доставляют с запада евнухов, невольниц и мальчиков-невольников, парчу, бобровые шкурки, соболий мех и другую пушнину и мечи. Они путешествуют из Фиранджи [Франции] по Западному [Средиземному] морю и высаживаются у Фарамы и доставляют свои товары по суше в Кулзум, между которыми двадцать пять фарсангов. Затем они совершают путешествие по восточному [Красному] морю из Кулзума в Джар и Джидду. Потом отправляются в Ас-Синд, Аль-Хинд и Ас-Син [Индию и Китай]. Вывозят из Ас-Сина мускус, алоэ, камфору, корицу и другие товары, обычные для этих краев, после чего возвращаются в Кулзум. Потом они доставляют их в Фараму и плывут по Западному морю. Иные поворачивают со своими товарами к Константинополю и продают их румийцам [грекам], а иногда они везут свои товары в земли Фиранджи и распродают их там. Иногда они везут свои товары из Фиранджи по Западному морю и высаживаются у Антакийи [Антиохии]. Потом они совершают по суше три перехода до Аль-Джабийи, откуда плывут по Евфрату до Багдада, а по Тигру до Убуллы. Из Убуллы они направляются в Оман, Ас-Синд и Ас-Син…»

Исламская империя и основные торговые пути

В то время как производство получало определенную поддержку со стороны государства, в основном по фискальным причинам, торговля не пользовалась таким благоволением, и даже в таких вопросах, как содержание дорог, государство, по всей видимости, делало очень мало, чтобы способствовать торговле. Купцы были вынуждены вести непрерывную борьбу с бюрократией, которая не оставляла их своими посягательствами. Экономические действия государства сначала ограничивались общим запретом на спекуляцию важнейшими продуктами питания – запретом, который проводился в жизнь не слишком эффективно, – и функцией мухтасиба, исламского чиновника, в чьи обязанности входило надзирать за рынками и обеспечивать хорошее качество материалов и изготовления, а также использование правильных весов. Позднее государство стало более непосредственно вмешиваться в торговлю, даже пытаться торговать и монополизировать определенные товары.

Рост крупной торговли и предпринимательства в IX веке привел к развитию банковского дела. Денежная система исламской империи с самого начала представляла собой биметаллизм, так как в восточных провинциях хождение имели персидские серебряный дирхам, а в западных – византийский золотой денарий (динар по-арабски). Это положение поддерживалось халифатом, и стандартный вес дирхама составлял 2,97 грамма, а динара – 4,25 грамма. Несмотря на многочисленные попытки стабилизировать относительную стоимость этих двух монет, они неизбежно колебались вместе с ценами на металлы, из которых изготовлялись, и саррафы, то есть менялы, стали неотъемлемой частью любого мусульманского рынка. В IX веке они превратились в крупных банкиров, которых, несомненно, поддерживали богатые купцы, желавшие вложить деньги с прибылью. Мы слышим о банках с головным офисом в Багдаде и филиалами в других городах империи и о сложной системе чеков, аккредитивов и т. д., которая сложилась таким образом, что можно было выдать чек в Багдаде, а наличные получить в Марокко. Как мы читаем, в Басре, главном центре процветающей восточной торговли, каждый купец имел банковский счет, и на базаре платили исключительно чеками и никогда наличными. В X веке мы уже видим столичные государственные банки, называвшиеся «Банкиры присутствия», которые ссужали правительству крупные суммы наличных на административные расходы под залог еще не собранных налогов. Из-за запрета на ростовщичество в исламе большинство банкиров были евреями и христианами. Однако встречались и банкиры-мусульмане, а некоторые школы мысли полагали, что умеренная процентная ставка не считается ростовщичеством.

Процветающая коммерция той эпохи нашла отражение в ее мысли и литературе, где мы находим образ справедливого купца в качестве идеального этического героя. Предание приписывает пророку слова о том, что «в Судный день честный и праведный купец будет рядом с мучениками за веру», «справедливый купец будет сидеть в сени Божь его престола в Судный день», «купцы – посланники мира и доверенные слуги Бога на земле». Один хадис даже излагает достаточно современную экономическую теорию: «Только Бог устанавливает цены». Халифу Умару I приписывают совсем уж невероятную цитату: «Нет такого места, где я охотнее бы отдал Богу душу, нежели на рынке, покупая и продавая для моих родных». Писатель Аль-Джахиз в сочинении под названием «Похвала купцам и осуждение чиновникам» замечает, что Аллах одобряет торговлю как род занятий, и это доказывается тем, что он выбрал своего пророка из торговой общины курайшитов. В литературе того времени встречаются портреты идеального честного купца и множество советов о том, как вкладывать деньги в коммерцию, в том числе такие наставления, как не вкладывать свои капиталы в вещи, которые пользуются небольшим спросом, например драгоценности, так как они требуются только богачам, или научные книги, в которых нуждаются только ученые, ведь они в любом случае малочисленны и бедны. Эта рекомендация, видимо, исходила от автора-теоретика, а не практика, поскольку в целом данные свидетельствуют о том, что как раз торговцы дорогостоящими предметами роскоши, такими как драгоценности и тонкие ткани, были самыми богатыми и самыми уважаемыми.

Все эти экономические перемены повлекли за собой соответствующие изменения в обществе и возникновение новых взаимоотношений между этническими и социальными компонентами населения. Арабская военная каста лишилась былого положения. Она утратила свои казенные выплаты и привилегии. С этого времени арабские летописцы лишь изредка упоминают о племенных междоусобицах у арабов. Это вовсе не означает, что их ярость утихла, ведь даже в конце XIX века потомки кайситов и кальбитов все еще враждовали друг с другом в Сирии. Это лишь означает, что арабская родовая аристократия утратила возможность вмешиваться в общественные дела и влиять на них и что ее распри и раздоры уже не играли никакой важной роли. С того времени арабские племена начали покидать амсары, некоторые возвращались к кочевому образу жизни, от которого они никогда полностью не отказывались, другие обустраивались на земле. Характер исламских городов изменился и из города-гарнизона, оставленного оккупационной армией в завоеванной провинции, превратился в место рынка и обмена, где купцы и ремесленники начали самостоятельно организовываться в гильдии для взаимопомощи и защиты.