Он огорченно покачал головой.

— Да ладно, тебе Паш, хочешь, исправлюсь? Все равно, Евгений предпочитает Ингу. Считай, и меня киданули.

Мы оба наблюдали, как Еникеев и в правду помог сесть девушке в лодку с Николаевым.

— Ошибаешься, — сделал замечание Паша. — И давно у вас это?

— Что давно? — последовал от меня вопрос, когда продолжала сидеть в байдарке и радоваться увиденному.

— Взрывоопасное притяжение?

— Какое напряжение? — прикинулась глухой.

— По-твоему, я слепой или дурак?

— Ни то и ни другое.

— Так вот, давно ты мне изменяешь с ним?

Мои брови поползли вверх в удивлении от прямоты текста вопроса. Затем я улыбнулась и довольная произнесла:

— С детства.

— А-а-а, — протянул друг. — Значит, не изменяешь.

— Не-а.

— Ну-с, удачи.

Сидя на корме байды, Паша довольно ловко для новичка развернулся и присоединился к стае отплывающих от берега байдарок.

* * *

— А давайте, разместим в палатках студентов по парам: мальчик — девочка, — предложил Пашка, когда обе группы собрались на ужин у костра.

— И через девять месяцев жди чуда с переполненной «заочкой», — Николаев старался немного расслабить ситуацию ночной походной жизни после напряженного на события дня. — Это все, конечно, хорошо, но давайте без «давайте». Размещаемся по два человека в палатке одного пола.

— А это не менее опасно, — заметил смелый Шустриков, и смех догадок прокатился по составу практикантов.

Сегодня вечером всем досталась гречневая каша с тушенкой. Практиканты ели с превеликим аппетитом, поскольку заметно проголодались.

О себе я молчала. Усталость навалилось сразу же, как только присела у костра. Все тело ныло, особенно руки ломило с непривычки так, что не было сил терпеть и пришлось принять обезболивающее. Мне и еще нескольким девчонкам выпало счастье готовить кашу из топора. Волонтёрша и не думала нас кормить, её заботила собственная внешность и палатка с комфортом, где она отсиживалась, пока все вкушали дары природы.

В душе то и дело, плясал дикий внутренний ор от ее поступков и образа.

Такая была интересная, ей-богу. Приплыла с надувным спальным матрасом, переоделась наконец-таки в свое фирменное. Налепила под глазами патчи от отёков нижнего века, полотенцем обмотала голову. Ее образ в откровенном розовом халатике и шлепанцах с пушком между пальцев ног не вязался с остальными практикантами, разместившимся в лесной роще вблизи небольшого озера.

С таким успехом она могла оставаться у себя на родине. Зачем перлась, спрашивалось, в такую-то даль? Ради Жени — ответ был очевидным.

Еникеев, как и все студенты, сидел в кругу напротив, ужиная молча. Несколько раз взглянул на меня с немым вопросом в глазах, и не получив никакого воздушного ответа, уткнулся обратно в тарелку. Мы практически не разговаривали, когда плыли к ночлегу на байдарке. Не знаю, о чем думал он, лично я мысленно благодарила его за то, что вернулся в лодку со мной. Означало ли это, что я не была ему безразлична, как мне казалось? После почти поцелуя, я что-то да значила для него.

— Озеро здесь достаточно чистое, чтобы использовать воду в своих целях, — докладывал Андрей Дмитриевич, пока все прожевывали пищу.

— Вы уже были здесь? — спросил его кто-то из практикантов.

— Да, года два назад с третьим курсом. Но нам пришлось вскоре покинуть это место.

— Почему?

Все активно работали ложками, постукивая по тарелкам.

— В этой местности водятся волки, медведи? — весело предположил парень Егор из второй группы.

— Нет. Жители деревни оказались недружелюбными.

Замечательно.

— С чего бы это?

— Не понравились мы им.

— Угрожали?

— Среди населения существует какое-то поверье о влюбленной молодой паре, которая должна была принести в деревню настоящую любовь, а вместе с ней и новую жизнь. Точно не помню. В общем, никто во время практики не сошёлся в симпатии друг к другу, и они попросили нас съехать.

— Очень интересно.

Мы вновь с Женей одарили друг в друга взглядами, но я тут же опустила глаза в тарелку.

— Недалеко отсюда есть деревня. Жителей там было раз-два и обчелся. Не знаю, живет ли до сих пор та знахарка, которая тогда обещала навести порчу, если мы не уедем.

— Да, ладно и вы повелись?

— Нет, конечно.

— А почему тогда уехали?

— Нас атаковала череда неприятностей: кто-то сломал руку, у кого-то нога застряла в капкане в лесу, кое-кому вообще не повезло.

— Что случилось?

— Даже не знаю, рассказывать или нет, — Николаев оттягивал момент, вызывая у присутствующих больший интерес. Я затаила дыхание. — Всем известно, что здесь водятся клещи. Так вот, будьте осторожны.

Ой, напугал ежа голой жо...

— Парня прооперировали, но осадок остался, — продолжил препод.

— Хорошо, что у него вообще остался, — с нездоровым весельем дополнил историю всезнающий Головенчиков, доедая свой ужин.

— А то, что? — не отставал с вопросами Егор, и все замерли в ожидании ответа.

— А то имел бы просто, чтобы «пописать», — ответил придурок и тут же заржал.

Его никто не поддержал. Все притихли, переваривая страшилку, а затем резко свернулись на ночлег. Кто-то поблагодарил за вкусный ужин, несколько парней и девчонок встали со своих мест, чтобы удалиться и пожелать спокойной ночи. По моей спине прошелся холодок. Шуточки у них, конечно же, были подстать ночным посиделкам у костра, но аппетит теперь испорчен и клонило в сон.

Николаев грозно зыркнул в сторону Серёги и скомандовал закругляться с приёмом ужина. По его словам, завтра нас ожидал не менее сложный день.

Слишком душно. Даже нечем было дышать. Я попыталась повернуться на другой бок спросонья, но ощутила крепкий обхват рукой в районе груди. Диана совсем уже сдурела обниматься со мной во сне.

— Диан, ты чего? Боишься спать одна?

Приоткрыв один глаз, до меня дошло, что уже далеко не ночь, а утро. Птички весело пели, через маленькую щелку, образовавшуюся в палатке, солнышко настойчиво слепило глаза.

Если бы это была Диана…

— Ежевика, — Женькин голос над ухом мигом заставил меня разлепить оба глаза и резко повернуться к парню.

— Женя?

— М-м-м? — переспросил он, все ещё пребывая во сне. 

— Ты что тут делаешь?! — громко воскликнула я, затем перешла на шепот. — Нас же могут застукать.