себе. А он устроится с Папашей. Лисс и Дэвид поселятся в комнате Анжело, рядом с детской. Томми пойдет в твою комнату. Джонни может спать с Клэем, или поставим кушетку в швейной мастерской. Пусть сам решает.

Вам помочь обустроиться?

— Нет, сами справимся. Тебе лучше поговорить с бабушкой. Она приняла Томми за дядю Рико.

— Madre Santissima! Он…?

— Все нормально, Лулу. Он повел себя, как настоящий Сантелли. Но лучше бы тебе ей объяснить…

— Знаю. Ладно, Мэтт, отведи его наверх.

И Люсия направилась к старушке.

Широкую извилистую лестницу укрывал потертый темный ковер, но пролеты были просторные, с красивыми балюстрадами из вишни. Двери вдоль коридора второго этажа были полуоткрыты, позволяя мельком увидеть комнаты. Комната с желтыми обоями, детской кроваткой и кроликами на линолеуме; большая светлая комната с розовыми занавесками; темная комнатушка с открытыми шкафами и горой одежды на полу.

— Ты уже, наверное, понял, — сказал Марио, когда они завернули за угол, — что моя прабабка немного не в своем уме. Она не всегда нас различает. Если будет называть тебя каким-то другим именем, поступай так же, как сейчас, — просто отвечай. Ей почти девяносто четыре. Папашу Тони она узнает почти всегда — тот ее старший сын. И матери обычно удается до нее достучаться, хотя она через раз зовет Люсию Кларой — это была жена Папаши Тони, моя бабушка. А вот остальных… Ну, мы с Лисс с детства привыкли.

— Джо сказал, она его бабушка, — Томми все еще пытался разобраться в родственных связях. — Джо — брат Папаши Тони?

Даже прозвучало нелогично.

— Что ты! С чего ты взял? Нет, он брат моей матери… А, ну да. Волосы. Они давно уже седые… Он поседел лет в сорок. Джо старше Люсии, но ненамного. Его жена, Стейси, умерла несколько лет назад. Она не была гимнастом.

Марио открыл дверь в конце коридора.

— Вот, моя старая комната. Здесь ты и поселишься. Следующая дверь — Клэя, напротив — Барбары. Мимо старой комнаты Лисс и детской мы уже проходили.

Ванную придется делить с детьми. Здесь есть еще одна, под лестницей. Джо, Nonna и Папаша Тони живут в другом крыле, а Анжело вон там, — он показал. — На третьем этаже есть еще комнаты, но весь этаж закрыт уже давно. Отопление влетало в копеечку. В задней части дома бывший бальный зал. Он высотой во все три этажа и не намного меньше «Холливуд-Боул».

Шагнув в комнату, Марио покачал головой.

— Вижу, Люсия принесла твой чемодан. Могла бы попросить кого-нибудь из детей. Спина у нее уже не молодая.

Спальня была темная и узкая, со старомодными полосатыми обоями и потемневшей громоздкой мебелью, из-за которой внутри казалось еще теснее.

Большая кровать, огромный комод с зеркалом, одинокий стул.

— В шкафу и ящиках осталось мое барахло, — предупредил Марио. — И тебе наверняка придется терпеть мое соседство время от времени, если репетиции станут частыми. Раз уж мы все в этом году парочками…

Он подошел к окну и раздернул тяжелые занавески.

— Случая не подвернулось сказать этого внизу… но я рад, что ты здесь, Томми.

— Я тоже рад.

— Я рассказывал тебе про дядю Джо, да? — Марио сел в изножье кровати. — Когда-то они были звездами номера… гвоздем представления. Мы выступали у Старра тогда. Большое Шоу… центральный манеж. А потом… лет девять назад… произошел несчастный случай.

— Папа что-то такое упоминал. Только мама не захотела обсуждать при мне. А что тогда случилось, Марио?

Парень закинул руки за голову.

— Жуткая вещь. Марк — второй мой брат, ты с ним не знаком — единственный из детей это видел. А потом орал по ночам не один месяц. Я всегда благодарил Господа, что меня там не было, потому что Марк больше никогда не смог подняться на аппарат. Каждый раз, когда пытался — а он пытался, что бы тебе кто ни говорил — просто зеленел и тихонько валился в обморок.

— Как это случилось?

— Один Бог знает. Мы с Лисс работали прямо перед тем представлением. Лисс было пятнадцать, ей уже позволяли появляться на публике времени от времени, но в тот день она не выступала. И слава Всевышнему. В общем, Джо тренировал

Лисс, потом нас отправили мыться, но Марк остался посмотреть представление и все видел. Трапеция оборвалась, Люсия и Джо упали. Джо пытался смягчить ее падение, обернулся вокруг нее и ударился головой о трос. Чудо, что оба не погибли на месте, но никогда не знаешь наверняка, как все обернется. Барни Парриш тоже однажды врезался в трос, его отбросило на пол — и ничего, только бедро потянул. Короче, Люсия сломала обе лопатки и ключицу. Думали, что и позвоночник тоже. Пару лет не вылезала из больниц, перенесла кучу операций.

Она выздоровела и даже пыталась возобновить полеты, но одно плечо осталось слишком слабым. А Джо… с виду он был невредим, даже сознания не потерял.

Все прыгали над Лу, вызывали скорую, боялись, что она не переживет и ночи. А Джо был как будто в полном порядке. Он вышел на вечернее представление, полез по лестнице — и упал. Сказал, что ничего не видит. Он тогда сломал руку, но самое худшее случилось из-за того падения с матерью. Он оставался слепым три недели — повредил какой-то нерв в голове. Потом зрение вернулось, но с высотой Джо больше не мог справиться, даже по канату лезть не мог. Не то что боялся — просто не получалось балансировать. У него в мозгу что-то повредилось: начались страшные приступы головокружения, он падал, не мог ходить. Его волосы стали седыми буквально за пару месяцев, — Марио развел руками. — В общем, жуткое дело. Джо еще немного поездил с цирком, но от приступов так полностью и не оправился. Они у него и сейчас бывают, хоть и редко. Вертиго, так это называется. В конце концов он оставил шоу и обосновался в городе. Держит парк развлечений на пляже.