– Твой старый костюм, американскую шляпу и очки в роговой оправе.

– Грубовато, – заметил Томми, – но идею я уловил. Ты – Маккарти, я – Риордан[23].

– Именно. Я подумала, что нам стоит попрактиковаться в американских дедуктивных методах, а заодно и в английских. Я хотя бы раз почувствую себя звездой, а ты побываешь в шкуре скромного помощника.

– Не забывай, – предостерег Томми, – что Маккарти на путь истинный всегда наставляет невинное замечание скромняги Дэнни.

В ответ Таппенс лишь рассмеялась. Она пребывала в прекрасном расположении духа.

Вечер оказался на удивление удачным. Толпы людей, музыка, фантастические наряды – все это как будто специально было призвано доставить им удовольствие. Томми забыл о том, что он, по идее, скучающий муж, которого силком притащили на бал.

Без десяти минут двенадцать супруги отправились в автомобиле в знаменитый – или сомнительный – клуб «Туз пик». Как и говорила Таппенс, это было подпольное заведение, грязноватое и безвкусное на вид, но тем не менее до отказа забитое парами в маскарадных костюмах. Посетители сидели в кабинках вдоль стен. Томми и Таппенс сумели завладеть одной из них. Они нарочно оставили дверь приоткрытой, чтобы видеть, что происходит в зале.

– Интересно, кто они такие, я имею в виду всех этих людей, – сказала Таппенс. – Что ты скажешь вон о той Коломбине, за которой увивается Мефистофель в красном?

– Лично мне понравился коварный китайский мандарин и леди, которая называет себя Линкором. Правда, я бы назвал ее Крейсером.

– Разве он не остроумен? – спросила Таппенс. – И всего-то после капли спиртного! А это кто в костюме дамы червей?.. Ловко придумано.

Девушка, о которой шла речь, проследовала в соседнюю кабинку в сопровождении «джентльмена в костюме из газеты» из «Алисы в стране чудес»[24]. Оба носили маски, что было в клубе «Туз пик» в порядке вещей.

– Мы с тобой сейчас в настоящем притоне, – довольным тоном произнесла Таппенс. – Вокруг так и кипят скандалы. Здесь все постоянно ссорятся.

Из соседней кабинки раздался протестующий крик; впрочем, его тут же заглушил мужской смех. Все вокруг смеялись и пели. Пронзительные женские голоса заглушали басы их спутников-мужчин.

– Что скажешь про пастушку? – спросил Томми. – Вон ту, что с комичным французом. Они могут быть теми, кто нам нужен.

– Это может быть любой, – сказала Таппенс. – Меня это не беспокоит. Самое главное, что нам с тобой весело.

– Мне было бы еще веселей, если б не мой костюм, – проворчал Томми. – Ты даже не представляешь, как в нем жарко.

– Не унывай! – приободрила его Таппенс. – Ты в нем прекрасно выглядишь.

– Я рад, – ответил Томми. – Кстати, ты тоже. Такого забавного коротышки я отродясь не видывал.

– Придержи язык, Дэнни, мой мальчик. Смотри, джентльмен в костюме из газеты оставил свою даму одну… Куда это он собрался, как ты думаешь?

– Думаю, пошел за спиртным, – ответил Томми. – Кстати, я не против последовать его примеру.

– Что-то он задержался, – заметила Таппенс, когда прошло пять минут. – Томми, только не считай меня идиоткой…

Не договорив, она вскочила с места.

– Так и быть, считай меня идиоткой, если хочешь. Я сейчас зайду в соседнюю кабинку.

– Послушай, Таппенс, ты не можешь…

– Что-то здесь не так. Я это нутром чую. Не пытайся остановить меня.

Она стремительно выскочила из кабинки. Томми последовал за ней. Двери соседней кабинки были закрыты. Таппенс распахнула их и вошла внутрь. Томми шагнул следом.

Девушка в костюме дамы червей сидела в углу, привалившись к стене в какой-то странной, неудобной позе. Глаза смотрели в прорези карнавальной маски, но сама она не шевелилась. Платье ее было из красно-белой ткани, в крупный рисунок, но на левом боку он был нарушен. Красного там было намного больше, чем белого…

Таппенс с криком бросилась к ней. Томми одновременно с ней заметил инкрустированную драгоценными камнями рукоятку кинжала, торчавшего чуть ниже сердца «червовой дамы». Таппенс опустилась рядом с девушкой на колени.

– Быстро, Томми, она еще жива! Найди управляющего, пусть он немедленно пошлет за врачом!

– Хорошо. Только смотри, не прикасайся к рукоятке…

– Я буду осторожна. Ступай!

Томми выбежал из кабинки, закрыв за собой двери, Таппенс обняла девушку за плечи. Та едва пошевелила рукой, и миссис Бересфорд поняла, что она хочет снять маску. Таппенс осторожно выполнила ее немую просьбу. Ее взору предстало свежее, как цветок, личико и широко открытые глаза, в которых застыл ужас, страдание и растерянность.

– Дорогая, – ласково спросила она, – вы в состоянии говорить? Скажите, кто сделал это?

Взгляд незнакомки был устремлен ей в лицо. Девушка часто дышала, что было признаком слабеющего сердца. И все же она не сводила с Таппенс глаз. Затем ее губы разомкнулись.

– Это Бинго… – еле слышно прошептала она.

Затем ее тело обмякло, и она навалилась на плечо Таппенс.

В следующий миг в кабинку вошел Томми, с ним еще двое мужчина. Тот, что выше ростом, решительно шагнул к девушке. На нем как будто стояла печать: «доктор».

Таппенс отстранила ее от себя.

– Боюсь, она мертва, – срывающимся голосом сказала она.

Врач бегло осмотрел незнакомку.

– Верно, – подтвердил он. – Медицина здесь бессильна. Надо дождаться прибытия полиции. Как это случилось?

Таппенс довольно сбивчиво объяснила, не вдаваясь, правда, в причины того, что вынудило ее заглянуть в соседнюю кабинку.

– Любопытный случай, – произнес доктор. – И вы ничего не слышали?

– Я услышала крик, а затем мужской смех. Естественно, я не думала…

– Конечно же нет, – согласился с ней доктор. – А на мужчине, как вы говорите, была маска… Вы бы узнали его?

– Боюсь, что нет. А ты, Томми?

– Нет, но его можно узнать по маскарадному костюму.

– Первым делом нужно установить личность жертвы, – сказал врач. – После чего, смею надеяться, дела у полиции пойдут быстрее. Не думаю, что с расследованием возникнут какие-то трудности. А, вот и полиция!

Супруги вернулись домой лишь в четвертом часу, усталые и подавленные, под тяжким впечатлением происшествия, свидетелями которого они стали. Уснула Таппенс лишь под самое утро. В течение нескольких часов женщина беспокойно ворочалась в постели, видя перед собой кукольное личико с глазами, в которых застыл ужас.