Сначала все это не показалось слишком уж опасным. На подводных лодках установлены исключительно точные инерциальные системы навигации, способные определить координаты подлодки с ошибкой, не превышающей нескольких сотен ярдов от одной точки до другой. Однако «виктор» огибал подводные утёсы с такой уверенностью, словно его шкипер видел их перед собой, подобно тому как истребитель мчится вдоль ущелья, чтобы скрыться от зенитных ракет. «Лос-анджелес» не видел утёсы… При скорости, превышающей двадцать узлов, его пассивные и активные гидролокационные системы, включая эхолот, становились почти бесполезными. Таким образом оказалось, что «лос-анджелес» пытается преодолеть извилистые проходы между подводными скалами вслепую. Позднее его шкипер сообщил в своём рапорте, что это напоминало попытку ехать в автомобиле с закрашенными окнами, ориентируясь только по карте и секундомеру. Теоретически это было возможно, но шкипер «лос-анджелеса» быстро понял, что допустимая погрешность инерциальной навигационной системы составляет несколько сотен ярдов; гравитационные помехи ещё более ухудшали «местную вертикаль», что в свою очередь отрицательно влияло на определение места лодки с помощью инерциальной системы. Но хуже всего было то, что карты, которыми располагал командир подлодки, предназначались для надводных судов. Было известно, что все, что находится на глубине больше нескольких сотен футов, может оказаться нанесённым на карту с ошибкой, измеряемой милями. По какой-то причине до последнего времени никто не задумывался над этим обстоятельством. Расстояние между подводными пиками скоро стало меньше накапливающейся навигационной ошибки – рано или поздно субмарина должна была врезаться в горный склон на скорости, превышающей тридцать узлов. Командир «лос-анджелеса» прекратил преследование, и «виктор» скрылся от него.

Первоначально высказали мнение, что у Советов тщательно подготовлен и рассчитан какой-то особый путь, по которому их субмарины могут следовать на высокой скорости. Русские капитаны славились пристрастием к безумным выходкам и, возможно, в данном случае они полагались на комбинацию инерциальной системы, магнитного компаса и гирокомпаса, настроенных на какой-то особый курс. У этой гипотезы не нашлось особых сторонников, и через несколько недель стало точно известно, что советские субмарины, мчащиеся через извилистые подводные каньоны Рейкьянеса следуют разными проходами. Единственное, на что оказались способными американские и британские подлодки, это, пересекая хребет, периодически делать остановки для определения координат с помощью акустических средств и затем снова двигаться вперёд, пытаясь догнать русских. Однако советские субмарины никогда не останавливались, так что 688-е и «трафальгары» не могли тягаться с ними.

«Даллас» достиг района «Таможни» и начал ожидать появления русских подлодок, наблюдая за входом в проход, получившим название Первой красной дороги, и прослушивая морские глубины в надежде уловить хоть какие-то признаки того технического новшества, которое позволяет русским подлодкам с такой лихостью проноситься через подводный гребень. До тех пор пока американцам не удастся создать нечто подобное, им оставались только три неприятных возможности: либо по-прежнему терять контакт с русскими субмаринами, либо расставлять свои дорогие ударные подлодки у всех известных выходов с дороги, либо пойти на создание совершенно новой линии СГАН.

Джоунз находился в трансе уже десять минут – дольше обычного. Как правило, ему удавалось разобраться с контактом намного быстрее. Матрос откинулся на спинку кресла и закурил.

– У меня есть кое-что, мистер Томпсон.

– Что именно? – спросил лейтенант, опершись плечом о переборку.

– Не знаю точно. – Джоунз достал вторую пару наушников и передал их офицеру. – Вот послушайте, сэр.

Томпсон сам имел степень магистра по электронике и был специалистом в области проектирования акустических систем. Он закрыл глаза и сконцентрировал все внимание на доносящемся звуке. Это был очень слабый низкочастотный гул или шелест. Лейтенант не мог определить точнее. Он продолжал слушать в течение нескольких минут, затем снял наушники, положил их на стол и покачал головой.

– Я услышал его полчаса назад на боковой антенне, – сказал Джоунз. Он имел в виду вспомогательную систему многофункционального акустического локатора BQQ-5. Его главным компонентом являлся купол диаметром восемнадцать футов, расположенный в носовой части подлодки. Этот купол мог использоваться как в пассивном, так и в активном гидролокационном режиме. Новой частью системы были секции пассивных датчиков, вытянувшиеся на двести футов по обеим сторонам корпуса. Они напоминали чувствительные органы на теле акулы, воспринимающие малейшие колебания воды вокруг неё, только были изготовлены руками человека.

– Я услышал эти звуки, затем потерял их, услышал снова и опять потерял, – продолжал Джоунз. – Это не шум гребных винтов, его издают не киты и не рыбы. Что-то вроде воды, текущей по трубе, только этот странный гул то пропадает, то появляется снова. Как бы то ни было, пеленг на него примерно два-пять-ноль. Это означает, что контакт где-то между нами и Исландией, так что он не может быть слишком далеко.

– Посмотрим, на что он походит. Может быть, вот это поможет нам.

Джоунз снял с крючка на переборке провод с двумя штыковыми контактами. Он воткнул одну вилку в гнездо на своём акустическом пульте, а вторую – в гнездо соседнего осциллоскопа. В течение нескольких минут оба моряка регулировали приборы, стараясь выделить сигнал. В конце концов они получили нерегулярную синусоидальную волну, которая удерживалась на экране осциллоскопа всего несколько секунд и потом исчезала.

– Нерегулярная волна, – задумчиво произнёс Томпсон.

– Да, странно. Звучит как регулярная, но выглядит по-другому. Вы понимаете, что я хочу сказать, мистер Томпсон?

– Нет, у вас слух лучше моего.

– Это потому, что я слушаю настоящую музыку. Ваша рок-музыка губит слух.

Томпсон понимал, что Джоунз прав, однако выпускник Аннаполиса вовсе не обязан выслушивать нравоучения от рядового матроса. Пристрастие к записям периода расцвета Дженис Джоплин было личным делом лейтенанта и никого не касалось. – Действуйте дальше, – приказал он.

– Слушаюсь, сэр. – Джоунз выдернул вилку из гнезда осциллоскопа и воткнул её в панель слева от акустического пульта, рядом с терминалом компьютера.

Во время последних регламентных работ на «Далласе» установили весьма своеобразную игрушку, которая действовала вместе с его акустической системой BQQ-5. Она называлась ВС-10 и представляла собой самый мощный компьютер, когда-либо установленный на борту подводной лодки. Несмотря на то что компьютер не превышал размерами письменный стол, он стоил больше пяти миллионов долларов, и быстродействие его было восемьдесят миллионов операций в секунду. В нём использовались недавно разработанные шестидесятичетырехбитные микросхемы и новейшая конфигурация процессора. Объём его памяти без труда мог обеспечить нужды целого соединения подводных лодок. Через пять лет каждая ударная подлодка на флоте будет оснащена подобным компьютером. Его назначение было таким же, как и у гораздо более крупной системы акустического наблюдения, САН: обрабатывать и анализировать акустические сигналы; компьютер ВС-10 отфильтровывал окружающие шумы и естественные шумы моря, выделяя звуки искусственного происхождения. Он способен был не только классифицировать их, но и определять названия кораблей по их индивидуальным акустическим сигнатурам, подобно тому как можно опознать человека по отпечаткам пальцев или тембру голоса.