– Здравствуй, Сергей, – чинно поздоровался за обоих отец Слава.

Я отодвинул стул от приставленного к хозяйскому буквой «т» маленького стола и сел.

– В общем, так, отцы, – сразу перешел я к делу. – Он отказался.

– Что значит, отказался? – мягко вскинулся Слава.

Он уже так вжился в образ, что сам не замечал, как изменились его манеры, – свои представления о священнослужителях он почерпнул из фильмов советских времен. Он манерно растягивал слова, двигался нарочито плавно и медленно, а говорил тихо.

Филин не был так дипломатичен.

– Блин, да за что мы тебе платим, мать твою так?! – заорал он. – Каждую неделю продуктов набираешь, как я охотникам не плачу! А толку от тебя – как от козла молока! А не пошел бы ты со своим демоном куда подальше?! Тоже мне, посредник, блин!

– Ладно, – сказал я спокойно. – Не посредник, так и хрен с вами. В следующий четверг сам жертву поведешь, понял?

Я дождался, пока Филин не моргнул первым, и встал из-за стола:

– Ладно, мужики. Приятно было с вами поболтать. Пока.

И пошел к двери. Хе-хе. Посмотрим, посмотрим…

Такие сцены повторялись у нас с периодичностью раз в полгода. Очень уж Филину хотелось стать настоящим отцом народа и увеличить паузу между жеребьевками с недели до десяти дней. Каждые полгода он вымучивал у меня обещание поговорить с демоном. Нудил, как комар, пока я не сдавался. И потом, когда Ли предсказуемо посылал меня на фиг, почему-то страшно обижался.

– Подожди, Сергей, не горячись… – вскочил Слава и бросился за мной.

Он перехватил меня в дверях и схватил за рукав. Я посмотрел на него, и Слава тут же разжал руку. И обернулся к Филину:

– Ну что ты, Геннадий? Разве можно? Миром надо, миром… – Он опять повернулся ко мне: – Сергей, не надо нервничать, зачем? Мы же все понимаем… На все воля Божья… Значит, еще не время… Но мы должны стучать, ибо рано или поздно нам отворится, верно? Так и в Писании сказано…

Я не стал слушать его бред, пожал плечами и направился к выходу.

Выйдя на улицу, я постоял минутку, а потом пошел вокруг здания мэрии. Сзади, скрытый с двух сторон высоким забором, притаился спуск в подвал. Я сбежал по выщербленным ступеням и толкнул резко скрипнувшую тяжелую металлическую дверь. Короткий аппендикс от выхода привел в длинный коридор, расходящийся темнотой направо и налево. Впрочем, вру – справа, в конце коридора, горела путеводная звезда: в одном из дальних помещений была открыта дверь, и на пол падал желтый прямоугольник света.

Я пошел на свет.

Звук шагов гулким эхом отлетал в глубину коридора. Из двери выглянула черная от падающего сзади света голова и тут же скрылась. Это властитель здешнего подземного царства, по совместительству продовольственного склада – Антон Листьев по прозвищу Упырь.

У Филина было несколько продовольственных складов по всему городу. Все они надежно охранялись его людьми. А заведовал всем хозяйством и вел учет немалого добра бывший завхоз городской администрации Упырь.

Я-то с ним познакомился почти сразу, как стал посредником. Тогда Филин был в таком шоке, что кто-то вернулся с завода живым да еще принес послание демона, что распорядился выдавать мне довольствие, как охотникам. Помню, Упырь тогда побежал переспрашивать у шефа. Наверное, сильно удивился, когда пришел сморчок и начал требовать пайку да еще и на неделю вперед.

Мне кажется, что он с тех пор так и не изменился. Все такой же сморщенный и сгорбленный старикашка с огромным красным носом потомственного алкоголика и оттопыренными ушами. Я до сих пор не могу понять, за что он получил свою кличку – за внешность или за болезненную скаредность и мелочность.

Я зашел к нему в каморку – облезлый стол и стул занимали все пространство – и привалился к косяку двери. Упырь уже сидел за столом и что-то быстро строчил в толстую бухгалтерскую книгу при свете керосинового фонаря, пристроенного тут же, с краешку. Время от времени он отрывался от писанины и звонко щелкал на счетах, гоняя костяшки туда-сюда. Каждый раз при этом он поправлял изящные дорогие очки в золотой оправе. Когда я смотрел на него – осунувшегося, мятого и лицом, и старыми грязными штанами и свитером, мне всегда казалось, что только Упырь и на месте в этом сумасшедшем городе. А очки смотрелись как точка в предложении или последняя нота в аккорде.

Однако спуску ему я давать не собирался. Упырь он такой – слабых не любит.

– Долго тебя ждать, старая калоша? – спросил я его недовольно.

Упырь картинно вздрогнул и поднял на меня красные воспаленные глазки. Мне кажется, что он живет в двух состояниях: или пьян, или страдает похмельем. Но удивительно, ни в той, ни в другой ипостаси никогда не делает ошибок в том, что касается работы. Говорят, и в бытность работником администрации таким был. Не знаю, правда это или нет, но вроде его назначили завхозом в тогда еще горсовет чуть ли не при Хрущеве. Если и врут, то думаю, самую малость.

– Что такое? – удивился он. – Вам что тут нужно, молодой человек?

Голос у него хриплый, по-стариковски дребезжащий. Каждый раз, когда я к нему прихожу, он делает вид, что видит меня в первый раз. Наверное, надеется, что я растеряюсь и уйду.

– Антон Владимирович, давай мне все, что положено, и побыстрее. Некогда мне тут с тобой лясы точить.

– Па-а-азвольте, молодой человек…

Я делаю шаг к его столу и, уже не стесняясь, спокойно говорю:

– Слышь, Упырь! Я тебе сейчас эти счеты плашмя в одно место запихаю, понял?

Упырь сразу скучнеет лицом и успокаивается.

– Не велено, – гаденько усмехается он. – Геннадий Иванович сказали до особого распоряжения не отпускать продукты…

Это еще что за номер? Филин решил норов показать?

– Так иди и получи его особое распоряжение, – говорю я.

Наверное, на моем лице отразилась вся гамма чувств, что я испытываю к Филину да и к самому Упырю, потому что завскладом побледнел и вскочил с места. Он протиснулся бочком мимо меня и замер. Страх страхом, а дело он свое знает туго.

– Не положено находиться, – хрипит он, глядя в сторону.

Я усмехаюсь, но иду на выход. Тень раскачивается длинным черным языком впереди меня – Упырь уже запер дверь и идет с фонарем позади, на безопасном расстоянии.

Не глядя на завскладом и не оборачиваясь, я достал сигарету и прикурил. Сзади клацнул замок, прошаркали шаги старика, и все стихло. В этот дворик, огороженный со всех сторон высоким кирпичным забором, вообще редко кто заходит. Простым смертным сюда вход запрещен. Иногда мне кажется, что в этой стране никогда ничего не меняется. Просто идет и идет по кругу.

Упырь вернулся так быстро, что я еще сигарету не успел докурить. Он стоял у двери и терпеливо ждал – боялся, чтобы я не пошел на склад, нарушая все противопожарные нормы.