— Миссис Лукас хорошо за тобой присматривала? — спросила Конни, наклоняясь, и пытаясь погладить густую рыжую шерстку. Кошка посмотрела на нее золотистыми глазами и моргнула, как бы желая рассказать, что она соизволила принять услуги соседки, но только из милости. — Ничего, скоро вернется Эвелина. Тебе больше не придется с этим мириться.

Войдя через заднюю дверь, Конни обнаружила, что в доме очень зябко и негостеприимно несмотря на то, что он пустовал всего две недели. Отопление держалось на минимальном уровне, необходимом для того, чтобы не замерзали трубы, и воздух был действительно холодным. Решив, что первым делом надо согреть помещение, Конни прошлась по дому, включая обогреватели и бойлер. Наконец она дошла до передней комнаты, куда старалась заходить пореже, потому что там ее охватывало мрачное чувство причастности к той ужасной ночи, когда она проснулась на берегу. Конни щелчком включила старый электрический камин и сморщила нос от запаха жженой пыли. Подумав, что лучше проследить за тем, чтобы ничто не загорелось, она присела на жесткий диван. Как всегда, взгляд ее упал на каминную полку. Почему там статуэтка белой лошади и бронзовая фигурка медведя? Она никогда не спрашивала об этом тетю, но, когда задумалась об этом теперь, в голову ей пришел кажущийся очевидным ответ. Наверно, посредниками именно этих видов были ее двоюродная бабушка с мужем, ведь они оба состояли в Обществе. Но какой вид соответствовал каждому из них, она не знала.

Рев мотоцикла на дорожке оторвал ее от этих мыслей. Эвелина и Мак уже приехали, а она чувствовала, что совершенно не готова к разговору, который обещал быть трудным. Ринувшись обратно в кухню, Конни поставила на середину стола принесенную с собой веточку остролиста[4], налила в чайник воды и включила его. За дверью раздались голоса. Конни набрала в грудь побольше воздуха и стала ожидать. Свежая и загорелая Эвелина ворвалась в кухню. Бросив сумки у дверей, она заключила племянницу в объятия.

— Конни, как хорошо, что ты здесь! — сказала она, целуя ее в щеку.

Вошел Мак с легким рюкзаком и бросил его поверх Эвелининого багажа.

— Все в порядке? — спросил он. — Как там мой сын?

— Хорошо, мистер Клэмворси, — неловко сказала Конни.

— Мак, милая. Ты все время зовешь меня мистером Клэмворси — и от этого я чувствую себя столетним стариком. В конце концов, я твой — как это? — твой дядя, кажется. И я вовсе не собираюсь позволять тебе называть меня «дядюшка», так что тебе придется смириться с «Маком».

Чем больше он говорил, тем меньше Конни представляла, как же она начнет разговор о том, что случилось в их отсутствие. Она решила подождать, пока все они не сядут за стол.

— Хотите чай или кофе? — спросила Конни. — О, нет — я забыла захватить молока.

— Не беспокойся, мы прекрасно обойдемся и черным кофе, — сказала Эвелина, копаясь в своей сумке. — Вот, это тебе. — Она протянула Конни кикои[5], яркую полосу ткани, как ту, что носила Кайра Окона — посредник единорогов. — Ты сможешь поспорить с Кайрой при следующей встрече с Советниками.

— Ну да, — глухим голосом выговорила Конни, теребя ткань в руках. — Спасибо, очень красиво.

Заливая горячей водой кофейную гущу, она молчала, пока Мак и Эвелина обсуждали свое свадебное путешествие. Казалось, Мак открывает новую страницу в своей жизни: на этот раз он не оставил свою невесту ради того, чтобы поплавать с Кракеном.

— Ну, я подумал: «В Занзибаре не водятся банши, дружище», так что это было бы нечестно, — сказал он с несвойственным ему добродетельным видом.

— Обманщик! — возмутилась Эвелина. — Кракен даже не сунулся бы в эти мелкие воды вокруг Занзибара — так что его вообще поблизости не было!

— Ну хорошо, ты меня подловила, признаюсь, — со смехом сказал Мак.

Конни видела, что они уже увлеклись добродушным подшучиванием, не стесняясь друг друга. Несмотря на то, что у Конни были некоторые сомнения насчет Мака в роли дядюшки, казалось, что все идет хорошо — по крайней мере, пока. Она поставила перед ними кофе и села за стол.

— А как, — наконец спросила Эвелина, — у тебя дела? Обучение проходит хорошо?

Конни закашлялась:

— Э… У меня плохие новости.

— С моей матерью ведь все в порядке, да? — спросил Мак, отставляя чашку.

— Да, с ней все хорошо.

— Они ведь не отказались от идеи ветряной электростанции, нет? — спросила Эвелина.

— Нет. Простите, я должна была упомянуть: Рэту на прошлой неделе дали зеленую улицу.

— Это здорово. Так что же случилось? — Эвелина покачала головой так, будто не могла вообразить, чтобы что-то еще могло пойти не так.

— Не знаю, как вам рассказать, так что лучше просто скажу это. Все равно вы очень скоро сами об этом услышите. Меня исключили из Общества.

— Исключили?! — Эвелина резко отставила чашку, разлив дымящуюся черную жидкость на стол.

— Ты что, шутишь, да? — изумленно спросил Мак, вытирая рот тыльной стороной ладони.

— Не шучу. — Конни встала, чтобы принести тряпку и вытереть кофе.

— Брось, — коротко сказала Эвелина. — Лучше расскажи нам все с начала и до конца.

Конни предпочла бы суетиться вокруг с тряпкой в руках, только чтобы не смотреть тете в глаза, но Эвелина настояла на том, чтобы она села спокойно и рассказала все в подробностях. Конни была удивлена: казалось, Эвелина больше встревожилась, услышав о вызывании бури, чем о допросе у Коддрингтона.

— Говоришь, ты делала это дважды, Конни? Почему ты ничего не сказала мне? — Эвелина казалась потрясенной.

Конни пожала плечами:

— Я боялась, то есть мне было стыдно.

— А что говорит об этом доктор Брок?

— Это была его идея — обратиться за помощью к Совету. Вот как к этому подключился мистер Коддрингтон.

Эвелина какое-то время сидела молча, пристально глядя на племянницу. У Конни внутри все перевернулось. Она была уверена, что ее сейчас опять будут ругать.

— Что ж, я думаю, что это просто возмутительно! — наконец произнесла Эвелина. — Ты в большой беде — и что же делает Общество? Вышвыривает тебя! Как будто это что-то решит!

Конни подняла глаза. Не такой реакции она ожидала. Она-то думала, что тетя рассердится за то, что она скрыла от нее вызывание бури, что накричала на Советника, рассердится за то, что ее изгнали.

— Коддрингтон — идиот, — вмешался Мак.

— Он вышвырнул тебя в тот самый момент, когда ты больше всего нуждаешься в нашей помощи. Ну, мы ведь не собираемся обращать на это внимание, верно? И тем, кто в местном отделении Общества думает иначе, придется иметь дело со мной!