Он допил остатки вина из тахаровского кувшина, обтер пальцы об одежду слуги и махнул тому, чтобы уходил.

Тахар торопливо заглотил то, что еще оставалось у него в руке.

— Я доволен, — сообщил Авденаго. — А теперь расскажи мне некоторые вещи.

— Какие, мой господин? — Тахар чуть пригнул голову, признавая превосходство Авденаго. Из кольца на Тахара посматривал Джурич Моран — теперь он усмехался.

— Да все, — сказал Авденаго развязно. Он растянулся на тахте, заложил руки за голову. «Отобрать у него, что ли, эту пещерку да зажить здесь? — подумал он. И тотчас спохватился: — Да что я, совсем рехнулся! Вот уж точно, правильно говорят: еда — самый страшный наркотик. Совсем я голову потерял. Да к этой пещерке с тахтой прилагается вовсе не телевизор с мультиками и программами МузTV, а карьер — со всеми рабочими, тележками, надсмотрщиками, горной породой и этим… что они тут добывают… может, радиоактивное… Нет уж. Нужно подыскать для себя кого-нибудь рангом повыше и прибиться к нему».

— Расскажи-ка мне, Тахар, — медленно произнес Авденаго, — каковы последние известия от вашего правительства.

* * *

Серая Граница между миром троллей и миром людей и эльфов пришла в движение. Она начала смещаться несколько десятилетий назад, так что владения троллей постепенно расширялись, а владения тех, других, наоборот, становились все более тесными.

Это самое важное.

Это происходит по нескольким причинам.

Одну хорошо знает Джурич Моран, потому что он сам является этой причиной. Разумеется, полное и подлинное знание о происходящем доступно лишь высшим обитателям Калимегдана; но и досюда, хвала Пяти Ветрам, кое-какие слухи доходят! Посланнику Морана и сомневаться нечего: здесь, внизу, о многом осведомлены, и мало найдется вещей, которые оказались бы для здешних обитателей такой уж убийственной новостью.

Из всех Мастеров Джурич Моран всегда был самым великим и самым одаренным и поэтому не испытывал никакого страха перед собственными творениями. Другие Мастера то подступаются к новым работам, то отступают от них, и подолгу длится это колебание, прежде чем они по-настоящему возьмутся за дело. Один только Моран не ведает сомнений, и если уж какая-то идея приходила ему на ум, он тотчас воплощает ее и выбрасывает в мир, нимало не заботясь о том, что станет с миром.

Доводилось ли любезному гостю когда-либо лакомиться куском сыра? Тролли, как общеизвестно, не слишком жалуют сыр, потому что видят в этом предмете не столько угощение, сколько надувательство: ведь сыр почти на треть состоит из дырок! Но все-таки и сыр бывает очень вкусен… Что, впрочем, никак не относится к делу.

Подобно тому, как сыр изъеден отверстиями, которые не позволяют едоку расслабляться — какое уж тут расслабление, если язык все время проваливается в дырки, а зубы то и дело норовят укусить пустоту! — подобно этому и мир изъязвлен провалами. Или еще их можно назвать «ущербом». И причинил этот ущерб не кто иной, как Джурич Моран, точнее — создания рук и воли его.

Подробнее же здесь не знает никто.

Другая причина того, что Серая Граница надвинулась на мир людей и эльфов, — в троллиной доблести! Потому что троллям удалось захватить самого защитника Лутвинне, того, кто оберегал приграничный замок, а после его смерти — и его жену Ингильвар.

— Ингильвар — имя благородной женщины, — заметил Авденаго.

— Она потеряла свое имя, пока находилась у нас в плену, — с гордостью сообщил Тахар. — Она влачила дни среди нас как Безвестное Никто долгое, долгое время… Но потом ее обменяли или, лучше сказать, продали, так что теперь ее здесь нет.

— Оно и к лучшему, — заметил Авденаго. — Эльфы не должны жить у троллей, а тролли — у эльфов.

— Для этого и существует Серая Граница, — подхватил Тахар. — Вижу, мой господин хорошо разбирается в существе дела.

Он льстиво улыбнулся, сверкнув оранжевыми зубами.

— Я разбираюсь лишь в том, в чем разбираюсь, и существо дела не входит в круг предметов, в которых я разбираюсь, — молвил Авденаго.

Краем глаза он следил за своим собеседником. Но Тахар, один раз признав превосходство гостя, больше не сомневался в его мудрости и причастности к судьбам великих мира. Поэтому и последнюю тираду Авденаго тролль воспринял с восторгом. Несколько минут он квохтал и тряс животом, изображая почтительный смех, а затем, повинуясь знаку Авденаго, прекратил веселье и продолжил рассказ.

— Серая Граница — не просто черта на земле, как воображают невежественные крестьяне, которые никогда не ходят дальше ближайшего городка да и то в ярмарочные дни. Когда настанет ночь, мой господин получит возможность взглянуть на небо и звезды, и он сразу же увидит, что не только земля, но и небо отличаются в нашем мире от тех, что за границей! Мы — совсем другие. Мы не можем существовать за Серой Границей, если только она не передвинется еще дальше и не съест эльфийские земли окончательно и бесповоротно.

— Мне неприятно думать об эльфах, — сказал Авденаго.

Тахар кивнул:

— Нет ничего отвратительнее эльфов. Они похожи на жилистых насекомых. Они и на ощупь нехороши: скользкие, как будто их отполировали или смазали маслом. Огонь в их глазах горит лишь на поверхности, не проникая в глубину. Смысл Бесконечности им неведом. Бездна для них — пустой звук. — Тролль покачал головой. — В животе любого тролля больше от Бесконечности и Бездны, чем в душе любого эльфа.

— Хорошо сказано! — воскликнул Авденаго и схватил кувшин.

Кувшин оказался пуст, что несколько обескуражило и гостя, и хозяина.

Был вызван услужающий тролль, кувшин снова наполнился, и беседа потекла опять согласованно, с каждой минутой делаясь все интереснее.

— Но эльфы неприятны не только на ощупь и вкус, — продолжал Тахар. Глазки его светились, щеки пузырились — от удовольствия он раздувал их и трогал изнутри языком. Всякая досада на высокомерного гостя окончательно исчезла. — Эльфы научились уничтожать нас в своем проклятом замке. Они так горды, что даже не удостаивают марать о нас свои беленькие ручки! Нет, эту грязную работу совершает за них магия… Здесь, внизу, не слишком-то хорошо разбираются в подобных штуках, но говорят, что защитница Гонэл, — та, что сейчас держит оборону приграничного замка с той стороны, — установила над воротами каменных зверей. Если тролль пройдет мимо этих зверей, он умрет.

— Это как в магазинах самообслуживания, — с пониманием кивнул Авденаго. — Индикатор. Когда выносишь краденое, со штрих-кодом и всеми делами, оно начинает пипикать.

— Вот именно! — подхватил тролль. — Смерть почти сразу — и при том всегда мучительная.

— Эльфы, — сказал Авденаго.

— Вот именно.

— Чего от них еще ожидать?

— Вот именно.

— Но скоро мы положим этому конец! — воскликнул Тахар. — Сейчас мы еще слабы, потому что у нас не стало великого правителя.