Ваксиллиум посмотрел на лорда Хармса, который сидел возле барной стойки. Лорд начал промокать лицо носовым платком. Грабители с мешками быстро рассеялись по залу, останавливаясь возле каждого стола и собирая ожерелья, кольца, серьги, сумки и часы. Кто-то отдавал вещи с готовностью, кто-то – с неохотой.

– Вакс… – напряженно проговорил Уэйн.

Мараси, держа блокнот на коленях, продолжала писать.

– Мы должны выбраться из этого живыми, – едва слышно отозвался Ваксиллиум. – Так, чтобы никто не пострадал. Потом сможем рассказать констеблям, что произошло.

– Но…

– Я не стану причиной смерти этих людей, Уэйн, – резко оборвал Ваксиллиум; голос его прозвучал куда громче, чем хотелось.

Кровь на кирпичах. Тело в кожаном плаще безвольно оседает на землю. Ухмылка на лице умирающего с пулей во лбу. Даже в смерти он победил.

Только не это. Больше никогда.

Ваксиллиум зажмурился.

Больше никогда.

– Как вы смеете! – внезапно закричал кто-то.

Ваксиллиум повернулся на крик. Стряхнув руку сидевшей рядом полной женщины, из-за стола поднялся мужчина с густой седеющей бородой и в старомодном костюме с фалдами до самых лодыжек.

– Я не буду сидеть тихо, Мартина! Я констебль Восьмой Гвардии!

Главарь в маске развернулся и направился к говорившему, легко удерживая дробовик на плече.

– А-а, лорд Петерус, полагаю. – Он махнул двум бандитам, и те ринулись вперед, держа Петеруса на мушке. – Глава Восьмого полицейского управления в отставке. Вам придется сдать оружие.

– Как вы посмели устраивать грабеж здесь, во время свадебной церемонии, – не унимался Петерус. – Это возмутительно! Вам должно быть стыдно.

– Стыдно? – переспросил главарь, пока один из его приспешников охлопывал Петеруса и вытаскивал револьвер – «гранджер» 28-й модели с рукоятью по спецзаказу – из плечевой кобуры. – Стыдно? Грабить это сборище? После того, что вы делали с Дикоземьем все эти годы? Ничего постыдного в этом нет. То, что здесь происходит, именуется расплатой.

«Что-то с этим голосом не так, – размышлял Ваксиллиум, барабаня пальцами по столу. – Что-то в нем есть знакомое. Успокойтесь, Петерус. Не провоцируйте их!»

– Именем закона, я позабочусь о том, чтобы вас за это выследили и повесили! – крикнул Петерус.

Ударом в лицо главарь повалил отставного констебля на пол.

– Что тебе подобные знают о законе? – прорычал он. – И поосторожнее с предупреждениями о том, что ты собираешься отправить людей на казнь. Им будет труднее себя сдерживать. Ржавь и Разрушитель, меня от всех вас тошнит.

Взмахом руки он велел своим приспешникам продолжать собирать драгоценности. Мать невесты пришла в себя и всхлипывала, пока у членов ее семьи отнимали драгоценности, включая даже ожерелье невесты.

– Бандитов в самом деле интересуют деньги, – тихонько проговорил Ваксиллиум. – Видишь? Заметь, они заставляют каждого что-то сказать, чтобы проверить, не спрятаны ли драгоценности во рту. Заставляют каждого встать, быстренько обыскивают карманы и проверяют, нет ли чего на стуле.

– Разумеется, их интересуют деньги, – прошептала Мараси. – Это ведь закономерный мотив ограбления, в конце концов.

– Но дело в заложницах, – стоял на своем Ваксиллиум. – Я в этом уверен. – Изначально он предполагал, что грабежи служат лишь прикрытием для истинной цели бандитов. Однако окажись оно так, бандиты не были бы столь скрупулезны в отношении ценностей. – Дайте мне ваш блокнот.

Мараси одарила его сердитым взглядом.

– Сейчас же! – Ваксиллиум бросил стальную пыль в вино и сунул руку под стол.

Мараси нерешительно передала блокнот, и в этот момент к их столу направился бандит. Серокожий, с толстой шеей.

– Уэйн, – окликнул Ваксиллиум, – летучая мышь на стене.

Коротко кивнув, Уэйн передал ему дуэльные трости. Ваксиллиум выпил вино и прижал блокнот со спиральным переплетом и дуэльные трости к квадратному столу. Затем вытащил из рукава маленький металлический стержень, приложил его к тростям и зажег сталь.

Вокруг возникли лучи. Один указывал на стержень, другой – на переплет блокнота. Ваксиллиум легонько толкнул их и отпустил. Трости и блокнот остались прижатыми к столу, скрытые скатертью. Толкать приходилось аккуратно, чтобы не сдвинуть стол.

Подошел бандит, протянул мешок. Мараси была вынуждена снять маленькое жемчужное ожерелье, свою единственную драгоценность. Дрожащими руками она принялась искать в сумочке банкноты, но бандит просто выхватил ее и сунул в мешок.

– Пожалуйста, – намеренно дрожащим голосом произнес Ваксиллиум. – Пожалуйста, не делайте нам больно! – Он вытащил свои карманные часы и бросил на стол, словно впопыхах. Сдернул с жилета цепочку от них и швырнул в мешок. Потом достал бумажник и отправил туда же; трясущимися руками вывернув оба кармана, чтобы показать, что больше у него ничего нет.

– Хватит, дружище, – с ухмылкой сказал колосс-полукровка.

– Не делайте мне больно!

– Да сядь ты наконец, мерзавец ржавый, – произнес бандит, снова уставившись на Мараси.

Он плотоядно ухмыльнулся, потом похлопал ее по плечу, усаживая на место, и заставил заговорить, чтобы проверить рот. Мараси густо покраснела: грабитель не охлопывал ее, а самым натуральным образом лапал.

Ваксиллиум почувствовал, как у него начинает дергаться глаз.

– Больше ничего, – фыркнул бандит. – Почему мне достались самые нищие столы? А ты? – Он уставился на Уэйна.

Позади них другой бандит нашел под столом уэйновское одеяние официанта и с растерянным видом держал его в руках, разглядывая.

– Я похож на того, кто владеет ценными штучками, друг? – спросил одетый в пыльник и дикоземные брюки Уэйн. В его голосе опять проявился выговор Дикоземья. – Да я тут по ошибке. Клянчил чего-нить в кухне, и тут вы, ребята, нагрянули.

Бандит снова фыркнул, но все равно охлопал карманы Уэйна. Ничего не нашел, проверил под столом, потом заставил встать. Наконец выругал их за то, что оказались «слишком бедными», и сдернул с головы Уэйна шляпу. Собственную выбросил – под ней оказалась вязаная шапочка, через дыры в которой проглядывала алюминиевая фольга, – и ушел, на ходу надевая поверх шапочки шляпу Уэйна.

Они снова сели.

– Он забрал мою счастливую шляпу, Вакс, – проворчал Уэйн.

– Успокойся. – Ваксиллиум отдал Мараси блокнот, чтобы та могла вернуться к написанию тайных заметок.

– Почему вы не спрятали свой бумажник? – шепотом спросила она. – Как блокнот?

– Некоторые банкноты в нем помечены, – отрешенно проговорил Ваксиллиум, наблюдая за главарем в маске. Тот что-то разглядывал. Похоже, несколько помятых листков бумаги. – Это позволит констеблям их отследить, когда ими расплатятся. Если расплатятся.