картинка поменялась, и в кадре появилась сама МКС. С виду она напоминала длинный ряд жестяных бочек с поблёскивающими по краям крыльями, как у насекомого. Большие солнечные батареи, закреплённые над станицей на ферменной конструкции, были не видны.

Кантони догадался, что изображение даёт камера, зафиксированная на конце руки. Волосы у него на затылке встали дыбом, когда он понял, что кто-то или что-то ею двигает.

— Юрий! — закричал он. — Юрий, иди сюда, скорей! В этот момент монитор потух, разумеется.

Орлов выругался.

— Что у тебя опять стряслось? — прокричал он из жилого модуля.

— Иди сюда. Тут рука пошевелилась.

Проворно, как угорь, командир проплыл через отсек и остановился рядом с Кантони. Он посмотрел на него так, как будто сомневался в его психическом здоровье.

— Что тут пошевелилось?

— Рука! — Кантони указал на монитор. — Она пошевелилась!

— Ты двигал руку? Зачем?

— Не я! Рука сама собой пошевелилась! Я увидел там, на мониторе.

Орлов наморщил лоб и поглядел на чёрный экран.

— Ничего не вижу, — произнёс он медленно.

— Он сам выключился, — сказал Кантони. — Клянусь!

Там была картинка с камеры, прикреплённой на конце руки. Я увидел Землю, а потом — станцию. Руку двигали.

— Посмотри-ка сюда, — Орлов показал на рычаги под монитором.

Он говорил тихим голосом, каким говорят с маленькими детьми.

— Вот это — элементы управления рукой. Если с ними играть, то рука зашевелится. Но сейчас они выключены.

— Рука связана с центральным процессором? — спросил Кантони.

— Конечно. Компьютер помогает управлять сложными движениями.

Кантони медленно кивнул.

— Тогда у нас — ещё одна проблема.

Глава 27

г. Гамбург, р-н Альтона,

суббота, 8:10

— Марк?!

На кукольном личике Лизы Хогертс эмоции молниеносно сменяли друг друга: сначала — удивление, затем — сомнение, в итоге — открытая антипатия. Её короткие чёрные волосы торчали в стороны, как если бы Марк звонком в дверь поднял девушку с постели, но на ней были чёрные джинсы и обтягивающая водолазка, которая подчёркивала худобу её плеч. Через левую бровь Лизы проходил тонкий шрам.

— Что… Чего тебе надо?

Марк не мог себе позволить говорить намёками.

— Мне нужна твоя помощь.

На мгновение Лиза потеряла дар речи. Затем рассмеялась.

— Поверить не могу! Сначала ты меня увольняешь, а потом появляешься у меня на пороге и просишь о помощи! Да ещё в субботу! Ты всерьёз думаешь, что я соглашусь работать на тебя или D.I.?

— Я не это имею в виду, — ответил Марк, потупившись.

Ему было ужасно неприятно стоять здесь, но выбора не было. Нужно было радоваться, что он сумел автостопом добраться до Штаде[10], не замеченным полицией. Оттуда он на катере добрался до Гамбурга и сел в метро, не повстречавшись с полицейскими.

— Людгер мёртв, — прошептал он.

— Что? — лицо Лизы окаменело.

Она, как и вся команда, любила Людгера.

Марку стоило большого труда убедить Людгера, что уволить Лизу было необходимо ради поддержания дисциплины в команде. Людгера, который всегда горой стоял за своих программистов и который в итоге был предан одним из них.

— Что произошло?

— Его убили. Лиза, пожалуйста, впусти меня.

Она посмотрела на него с недоверием, как будто раздумывала, а не уловка ли это. Затем молча развернулась и направилась вглубь квартиры. Марк пошёл за ней.

Небольшая квартира с голыми стенами и минимумом вещей напоминала жилье спартанца. В ней была спальня с кроватью и матрасом-футоном, ночным столиком, металлической лампой и платяным шкафом, а также — комната с письменным столом из старой двери, положенной на деревянные козлы. На нём стояло несколько компьютеров и мониторов. Единственным предметом мебели, за который мог усесться более чем один человек, был маленький столик на кухне.

— Садись, — сказал Лиза, быстро убирая со стола недоеденный завтрак: надкушенный хлебец с сыром, половинку яблока и тарелку из-под мюсли.

— Налить тебе чего-нибудь? У меня, правда, — только чай, вода и молоко.

— Нет, спасибо.

Марк перекусил в метро бутербродом и выпил стаканчик кофе. Спал он недолго, однако больше всего ему хотелось принять душ и переодеться в чистую одежду. Лиза заварила себе зелёный чай и подсела к нему:

— Рассказывай, — сказала она и испытующе посмотрела на него своими большими чёрными глазами.

Марк описал ей события, начиная с заседания совета директоров и заканчивая своим побегом, а также поделился подозрением, что кто-то саботировал работу ДИНЫ. Лиза слушала его, не перебивая.

— Ты мне поможешь выяснить, кто это сделал? — спросил он, закончив.

Она молча смотрела на него.

— Это сделал ты, — сказала она тихо. Марк был сбит с толку.

— Лиза, поверь мне, это — не я! Меня преследует полиция. Ты думаешь, я пришёл бы сюда и попросил тебя о помощи, будь я настоящим убийцей?

— Может, ты его и не убивал, но смерть Людгера — на твоей совести, — сказала она. — Это всё ты со своими инвесторами и вашей жаждой наживы. Вы играли с огнём, а теперь пришло время расплачиваться.

Марк смотрел на Лизу в растерянности:

— Что ты хочешь сказать?

— Ты помнишь, как уволил меня из-за кражи?

Марк, словно пойманный с поличным, опустил глаза. Он слишком хорошо обо всём помнил.

— Я тебе тогда говорила, что я — не воровка. Я же сказала, что с ДИНОЙ что-то не так. Тебе было удобнее поверить, что девочка с прошлым взялась за старое, чем усомниться в том, что с твоим офигенным софтом — непорядок, и поэтому инвесторы испугаются и убегут.

Его словно обухом по голове ударило. Тогда Марк посчитал эту версию уловкой. И доказательство вины было однозначным: повторяющиеся кражи, затем помеченная купюра в кошельке Лизы. Вдобавок к этому она какое-то время жила на улице, и вывод напрашивался сам собой. Марк покраснел. Она его предупреждала. Ещё несколько месяцев назад она предупреждала, что в команде завёлся предатель.

А что если кражи были инсценированы? Кто бы ни управлял ДИНОЙ, он, таким образом, ловко устранил Лизу со своего пути. Потому что она ещё тогда вышла на его след. Если бы Марк тогда не был так упрям, если бы он не позволил своим предубеждениям одержать верх и дал бы Лизе ещё один шанс, то Людгер был бы жив. Лиза права: он оказался виновен в смерти своего друга.

Марк всхлипнул.

— Лиза… я не знаю, что сказать… Мне очень жаль…

Лиза ничего не ответила. Её губы были сжаты, а глаза сверлили в нём дыру.

— Ты мне… Ты мне поможешь? — спросил он.

— Нет, — сказала она твёрдо.

— Лиза, пожалуйста. Мне больше не к кому…

Её взгляд выражал лишь презрение:

— Ты упустил