«Меня… объявили мёртвой?» — это первый вопрос, что возник в её голове. «Это понятно. Не стали бы они заявлять, что я убила брата, ведь так трясутся за свою репутацию. И это не меняет положения дел, всё равно я не могу просто прийти к семье и всё равно мне нужно скрываться от людей. Только где же мне найти пристанище, — терзало её мысли, — Надо выбираться отсюда, я не смогу тут вечно укрываться» — решила Клоуфорд. Девушка выглянула за угол, удостоверившись, что никого нет, тихо вышла и кралась по улочкам. С одной стороны, Лондон большой город — в нём легко затеряться среди переплетённых путей, множества домов и людей, но также и легко самому запутаться в бесконечных развилках. На очередном повороте она натыкается на незнакомца. Тот замечает её, испуганно содрогнувшись.

— Ты! Это ты девка с площади, которая чуть не задавила там всех! — голосит во всё горло он, — Ааааа, здесь! Она здесь, хватайте её! — кричит незнакомец, от чего Саманта цокает и злостно смотрит на него.

— Ты! Тихо, идиот, — шепча, ругается она. Незнакомец делает выступ на неё, пытаясь ухватить за руку, а вдали слышится чей-то топот. В последнюю секунду девушка уклоняется и убегает в противоположную сторону. «Как же я устала постоянно от кого-то бегать. Куда мне сейчас?» — думала Саманта. Среди улочки особо выделялся один маленький дом, он одиноко стоял немного поодаль от всех остальных. В отчаянии девушка решила попробовать найти укрытие там. Громко и судорожно она уже настойчиво стучала в дверь хозяина, лишь молившись, что тот дома. Дверь открывается, и Саманта влетает внутрь. Брови хозяина ползут вверх.

— Вы, простите, кто? — сердито спрашивает он, а девушка замечает, что собеседник перед ней уже почти преклонного возраста.

— Простите, пожалуйста, я всё объясню, только не выгоняйте! — умоляет она его она, а в дверь снова стучат. Старик нахмурился, думая, кого опять принесло, а девушка вздрагивает в страхе, что хозяин сдаст её преследователям.

— Просим прощение за беспокойство, но не видели ли вы одну девушку? Такая, со светлыми короткими волосами, глаза яркие, красные. Ищем её, — чей-то серьёзный голос раздаётся снаружи. Мужчина переводит взгляд на Саманту, стоящую дальше от двери и девушка жалобно мотает головой, безмолвно прося не сдавать её. Мужчина возвращает взгляд на пришедших.

— Нет, не видел, — уверенно сказал он, — А чего ищете её-то?

— Да приехала в Лондон без мужчины, так ещё и ворвалась в толпу на лошади, чуть людей не посшибала, — раздражённо отвечает голос.

— Ужас какой. Обязательно сообщу, если замечу её где-то. Всего доброго, — спешил отделаться от них хозяин. Голос снаружи пожелал того же и мужчина закрыл дверь, переводя серьёзный взгляд на Саманту.

— А теперь потрудитесь оправдаться, юная леди, — строго начал он. Саманта грустно посмотрела на него.

— Да, те люди, что приходили, правы. Я беглянка и чуть не задавила людей на улице.

— Я просил оправдать себя, а не наговаривать ещё больше на свой последующий выгон, — саркастично ответил мужчина.

— Мне нужно было сбежать, я не могла по-другому. Меня насильно держали в одном месте и издевались.

— В психушке что ли? — непринуждённо спросил он. Саманта опешила.

— Как вы…

— Да я человек бывалый, не надо мне песни петь, размытыми выражениями зубы заговаривать. Небось, боишься, подумаю, что ненормальная, да за дверь выставлю?

— Да, — честно призналась она.

— Не боись. Знаю я, как у нас это происходит. За любую мелочь бытовую женщин мужья кличат ненормальными, да отправляют туда. Причем только с аристократками так ведь! Вот обычные мужики нравом закалённые, духом крепкие, им лишние женские капризы или истерики не страшны, с кем не бывает? А вот эти аристократские мужики, это они с любой мелочи из себя выходят. А некоторые просто крысы канализационные, жену, куда подальше отправляют и сами теперь в праве распоряжаться её имуществом. Вот так, — закончил монолог хозяин. И Саманта удивилась его словам.

— Вы правы. Меня точно также отправили туда, — соврала она. Не могла же она сказать, что убила человека. Но всё равно слова старика вызвали в ней восторг, ведь многие женщины попадали в клинику именно таким образом.

— В общем, неважно. Отошли мы от темы. Как зовут-то тебя? — Саманта замешкалась, неуверенная, стоит ли ей говорить правду.

— Элла, — соврала она первым пришедшим в голову именем, тут же ощущая горечь от собственной лжи приютившему её человеку.

— Я Брент. Старик Брент Филдс, — представился он в ответ. «Филдс? — подумала Саманта, — Фамилия совсем та, что мне дали заместо Клоуфорд, как странно…»

— Но ты знай. Я может сейчас тебя прикрыл, может чаем напою, переночевать дам. Но у себя не приючу.

— Я признательна вам хотя бы за то, что вы не сдали меня. Не могу просить о большем, — задумчиво ответила девушка, всё ещё смущенная фамилией старика. На её слова Филдс хмыкнул.

— Садись вон за стол, чая попьёшь, поешь, — пригласил девушку он, и Саманта прошла к стулу, стоящему за небольшим столиком, присаживаясь. Брент учтиво поставил кружку и опустил чай в кипяток.

— Живу я худо-бедно. Уж не суди строго, — говорил старик, подавая к столу пару кусочков хлеба, — Не могу похвастаться разнообразием еды, — договорил он, присаживаясь на стул напротив и подперев голову руками. Саманта тоскливо оглядела старое помещение, застиранную одежду Брента. Однако в доме было чисто. Так он компенсирует небогатое убранство?

— Нет-нет. Что вы. Я даже не обратила внимания, пока вы не сказали, — и то было правдой. На самом деле сейчас любой, даже самый обветшалый дом, был сказкой для Саманты, кусочек хлеба был праздничным ужином для девушки. Тем временем, долгое воздержание от еды принесло свои плоды — Клоуфорд с жадностью набросилась на два куска хлеба. Глаза старика слегка расширились, но он понял, что это следствие сильного голода. Саманта закончила есть.

— А почему вы живёте один? — поинтересовалась девушка. Старик молчал пару секунд, задумавшись.

— Почему-почему… Да вот. Жена умерла, когда сына рожала. А сын умер, когда тому лишь шестнадцать стукнуло. Вот я и остался один, — Саманта охнула, понимая, что ей не стоило задавать тот вопрос. Но не только от этого, а и от странно разворачивающейся картиной. «Сын!