Я даже прикрыл глаза, наслаждаясь идеальным рассказом, а голос старика стал ещё более уверенным и чётким.

— Господин Матчер на тот момент работал доверенным лицом короля по внешним делам и отбыл с паромом в Лорнак на переговоры. Мориэтто горел желанием выкупить драгоценность у Элрода, как только тот вернётся на родину, вот только в Лорнаке при королевском дворе господин Матчер влюбился в молодую фрейлину её величества — Агнессу Фарлоу. Она была из небогатого, но очень древнего рода. Внимание такого влиятельного мужчины, как Матчер, ей польстило, франконский акцент добавил шарма, а манеры очаровали. Элрод Матчер так и не вернулся обратно на родину, потому что женился на леди Фарлоу. Почти два века булавка передавалась в этом роде по наследству, но примерно десять лет назад в поместье Матчеров случился пожар и умерли все, кто носил эту бесспорно достойную фамилию. То, что нашли под обломками, — эту вещицу и ещё несколько женских браслетов — отдали троюродной сестре покойной леди Фарлоу, а она за неимением денег продала всё мне. Вот, между прочим, на стойке справа от вас и пара браслетов.

— Ох, какая шикарная история! — восхитился я, а затем добавил: — А теперь расскажите в обратном порядке.

— Что? — старик резко потерял нить разговора. — Но зачем?

— Мне так хочется. Считайте, это прихотью клиента. Ну же, смелее, — я улыбнулся и приглашающе махнул рукой. — Если расскажете, то приобрету эту вещицу, не торгуясь.

— Эм-м-м… ну-у-у... был пожар, и родственница леди Матчер нашла эту вещь.

— Леди Матчер? Вы говорили, что леди Фарлоу. Я думал, она не меняла фамилию.

— Я имел в виду леди Фарлоу, разумеется.

— Хорошо. А дальше?

— А дальше браслет передавался из поколения в поколения, пока его не привёз в Лорнак Элрод Матчер.

— Браслет? Вы же говорили о броши для галстука? — поддел рассказчика.

— Ну, то есть броши. Вы будете слушать или нет? — хозяин начал сердиться.

— Конечно, буду. Только не о броши, а о булавке для галстука, если можно.

— Что?! Господин…

— Ксавье.

— Господин Ксавье, вы надо мной издеваетесь?!

Старик вскинул голову, скрестил руки так, что его большие пальцы теперь упирались в подмышки, и встал напротив меня, широко расставив ноги.

— Вовсе нет, я над вами не издеваюсь. — Отрицательно качнул головой. — Просто есть хороший способ проверить, врут вам или нет — попросить рассказать историю в обратном порядке. Когда ложь продумывают, её повторяют и повторяют в определённой последовательности. Чтобы соврать задом наперёд, надо хорошо потренироваться.

— Что-о-о?! Вы обвиняете меня во лжи? Да как вы смеете! Я же ваши средства хотел сэкономить, предложить более экономный вариант с топазом, а вы! Смели предположить, что я вожу клиентов за нос?

Негодование старика было столь сильным, что я отступил назад и вновь окинул помещение взглядом. Входная дверь, стойка с бриллиантовой булавкой и браслетами, затем немного пространства, на полу тонкий шерстяной ковёр и два кресла, чуть дальше — письменный стол, обитый алым бархатным сукном, на котором разложены ещё несколько драгоценностей и предметы мастера, а в дальних углах виднелись открытые стеллажи и шкафы.

— Нет, — наконец после непродолжительного молчания ответил, — я не думаю, что вы водите клиентов за нос.

На этих словах черты лица хозяина ломбарда даже немного смягчились.

— Но я считаю, что вы всем клиентам говорите, что эта булавка и браслеты кем-то зарезервированы и стоят баснословно дорого. Обычно самые ценные вещи наоборот убирают вглубь помещения, ведь далеко не каждый может себе позволить купить их. Однако судя по расстановке мебели, именно бриллиантовая булавка и женские браслеты располагаются ближе всего к входу в ломбард. На двери висят сигнальные чары, но если кто-то решится ограбить вас, взломать дверь и схватить первое попавшееся грабители успеют. Из чего я делаю вывод, что на самом деле эти вещи — лишь искусная имитация драгоценностей, но на самом деле таковыми не являются.

К концу рассказа плечи пожилого мужчины совсем поникли, что говорило о том, что я попал догадкой в точку. А ведь если бы не поведение и мимика этого человека, то я бы ни за что не догадался об истинной стоимости вещей на витрине. Кто бы ни создал подделку, она получилась очень качественной.

— Всё верно вы говорите, господин Ксавье. — Спустя какое-то время старик, наконец, взял себя в руки и смело посмотрел мне в глаза. — Надеюсь, вы теперь понимаете, что я не могу продать вам эту булавку.

— Нет, теперь вы должны понять, что просто обязаны мне её продать, — усмехнулся я в ответ.

— Что?!

Стыд сменился растерянностью, а на его место пришло изумление.

— Продать за пару фэрнов. Думаю, это хорошая цена.

Несколько секунд старик молча смотрел, пытаясь вникнуть в суть сказанного.

— Пару? Да, бриллиант — фальшивка, но позолота-то настоящая! Пятнадцать фэрнов и ни синнитом меньше! — как истинный торгаш вновь вступил в спор собеседник. Его глаза блеснули алчностью, а я даже восхитился наглостью профессионального лжеца.

— Сколько вы рассчитывали стрясти со страховой в случае, если вас всё-таки ограбили бы, а? Тысячу? Две? Три?

Судя по тому, как дёрнулся левый глаз мастера, я угадал.

— Отдайте мне эту безделушку за два фэрна и разойдёмся миром. Я ничего не скажу жандармерии, а вы отделаетесь всего лишь лёгким испугом.

Несколько секунд старик сжимал и разжимал кулаки, а потом резко открыл витрину и вынул ту самую булавку.

— Забирайте и убирайтесь отсюда, господин Ксавье, — буквально выплюнул он мне в лицо.

Я молча положил монеты на витрину, взял фальшивку, наощупь вставив её в свой шейный платок, вышел из ломбарда, как вдруг со всего маху кто-то влетел в моё левое плечо. Тупая ноющая боль пронзила руку, мелькнула огненно-рыжая голова какого-то нахала. Я потянулся, чтобы растереть место удара, как внезапно замер.

— Мэт?!

— Кай?!

На бесконечно долгое мгновение, что длится между двумя ударами сердца, мне показалось, будто мир вокруг застыл как муха в прозрачном янтаре. Перестали ржать лошади и сигналить автомёбиусы, прекратились визги малышни, играющей в салочки, даже солнце прекратило нещадно нагревать каменную улицу. На таком знакомом веснушчатом лице Мэта отразилась смесь неподдельного удивления и счастья. Но миг прошёл — и на меня разом навалились все звуки улицы, душной волной налетела смесь запахов и пыли, где-то вдалеке забили в медные колокола.

Взгляд Мэта скользнул по моему костюму, задержался на шейном платке и булавке с вычурно огромным драгоценным камнем. Мальчишка, хотя сейчас уже язык не поворачивался назвать его этим словом — слишком вытянулся за эти полгода, — вызывающе скрестил руки на груди и, прищурившись, выдал: