ревнуешь? — уточнила она насмешливо, а мне стало не до шуток, когда я вспомнила Имбирь и её трепетное отношение к схороненной под этим деревом единой.

— Серьёзно, Чили. Можешь рвать какие угодно цветы и плоды здесь, но к персику ты не прикоснёшься, уж я за этим прослежу.

Выслушав меня с понимающим видом, она наклонилась к моему уху, обещая:

— О, Ива, теперь я сделаю это просто затем, чтобы доказать тебе, что у тебя нет соперниц. Когда я причащусь её сладкой плоти, знай, что ты следующая на очереди.

Я ахнула, то ли негодуя, то ли предвкушая. С каждым днём она становилась всё более дерзкой и бесцеремонной. Её хищная натура, проявляющаяся в желании всё испробовать и покорить, пугала. И эти её изощрённые метафоры…

Возможно, поддержание флёра загадочности в наших отношениях, где всё выставлялось напоказ, было правильным решением со стороны Чили. Ей нравилось следить за тем, как я сама разбираюсь в правилах этой игры, прислушиваясь к себе, приглядываясь к её телу, познавая собственные желания. Выдай она мне всю правду разом, я была бы попросту обескуражена. Лишена возможности фантазировать, догадываться и мечтать…

Особенно хорошо у меня это получалось, когда я наблюдала за тем, как Чили помогает Имбирь по саду. Обнажившись по пояс, она работала за десятерых. Её торс блестел на солнце, мышцы двигались под влажной кожей… много мышц, о существовании которых я даже не догадывалась… на руках, плечах, спине, груди, животе.

В такие моменты я помогала ей тем, что держала её волосы и не путалась под ногами. Обидно, но это правда: я только мешалась. Взрослея, Дева слабнет телом, но крепнет сущностью. От меня теперь было мало пользы, поэтому я охотно уступила ей место, предпочитая тихо созерцать.

Со стороны это выглядело так, будто я понукаю ей, поэтому, каждый раз проходя мимо нас, мати одобрительно кивала. Каждый раз она замедляла шаг, а её улыбка пробирала до мурашек.

— Что с тобой? — спросила Чили, заметив слёзы на моём лице. — Готовишься стать Плачущей госпожой? Смотри не переусердствуй.

— Мне страшно.

Чили посмотрела в ту сторону, где скрылась хозяйка сада. Ненавидя мою пару, мати даже не представляла, насколько сама ненавистна ей. Имбирь соперничала с Виолой в звании врага номер один. Чили помнила, чем закончилась их встреча в лесу. Она замечала, как в приступе негодования Имбирь привычно заносит надо мной ладонь, но останавливается, натолкнувшись на предостерегающий взгляд.

— Я знаю, Ива, как это бывает, когда тебе причиняют боль самые близкие люди. Но она тебя и пальцем не тронет. Этого ты бояться не должна.

— Я боюсь не её, а тебя.

— Чего? — обронила она, и я спрятала лицо в густой копне её волос.

— Почему, каждый день имея дело со смертью, видя столько погребений, мы так уверены, что нас это не коснётся? Что если ты оставишь меня, Чили?

Она вздохнула, будто я беспокоилась о ерунде.

— Испытание стихий не убьёт нас.

— Почему ты так уверена? — Я указала на скрывающийся в облаках пик, куда уходили все воспитанницы в конце своего обучения. — Там бушуют ветра, которые растерзают нашу кожу. Воздух там настолько тяжелый, что пригибает к земле, а солнце, в самом деле, может сжечь. Всё то, что так ласково с нами здесь, убивает там.

— Да, Внешний мир куда безопаснее.

— При чём тут это? — проворчала я, и Чили неловко предложила:

— Просто… если бы мы спустились вниз, это бы приравнялось к испытанию стихий. Сама подумай, сколько Дев спустилось с той вершины, и сколько вернулось из нижних земель? Природа там по-своему беспощадна, а люди доделывают то, с чем она не справилась. Будет непросто, но…

— Ты поэтому так мечтаешь туда попасть? — перебила я.

— Может, я мечтаю туда попасть, чтобы это исправить.

— По-твоему, нужно что-то исправлять?

— Моё рождение указывает на это, — напряженно ответила Чили. — Мне не изменить мнение Дев о Внешнем мире. Может, будет легче изменить сам Внешний мир?

— И как ты это сделаешь?

— С помощью техник. Девам под силу остановить все войны словом. Они могли бы приказать людям соблюдать законы Детей и, объединившись с ними, править миром.

— Это не понравилось бы Калекам и Старцам, которые никогда не признают превосходство Дев и Детей. Они бы тоже объединились, и началась бы новая война.

— Им бы пришлось сражаться против обычных людей, вряд ли отшельники пошли бы на такое.

— Почему? Они только этим и занимаются. Как и все мужчины.

Чили склонила голову на бок, в долгом молчании разглядывая моё лицо.

— Ива, часть меня счастлива, что ты их ненавидишь, но лишь потому что я сам мужчина и ревную тебя.

— Ты не мужчина.

— Тебе удобнее так считать, ведь мысль, что ты любишь меня именно поэтому, сведёт тебя с ума.

— Нет, я люблю тебя, потому что ты моя пара, — заявила я смущённо, но убеждённо. — Ты самая красивая и сильная из Дев. Я обожаю твой голос, особенно если ты говоришь о «настоящем единстве». А ещё ты знаешь про «цветок». Когда ты ко мне прикасаешься там, я готова тебе простить всё на свете, даже эти дурацкие разговоры.

— Да. Потому что я мужчина.

— Перестань! Не говори о них!

Но она даже не подумала, становясь лишь более настойчивой. Это было делом принципа, чертой характера: Чили всегда настаивала на своём. Но на этот раз это выглядело чем-то большим, чем банальное упрямство. В её глазах застыла боль.

— Мы уже не дети, Ива. Хватит притворяться, что ты ничего не понимаешь. Ты ведь раньше остальных поняла, что я — другой.

— В этом нет ничего плохого.

— Конечно, нет. Но стоит мне захотеть жить среди своих собратьев, чтобы не считать себя жалким уродом, ты сочтёшь это предательством. Ты никогда не поддержишь меня. Ты не пойдёшь со мной.

— Опять ты про Внешний мир.

— Да, потому что этот мир не может дать мне главного! — заявила она, и я нахмурилась.

— Так твоё «главное» — не дом, не Метресса и не я, а «собратья» Внешнего мира? Наши враги?

Она резко отвернулась, обхватив голову руками.

— Я чувствую, как схожу с ума… — прошептала Чили, и я притянула её к себе, устраивая её голову у своей груди. Она быстро успокаивалась при таком раскладе.

— Ты просто устала. Хватит на сегодня, тебе нужно отдохнуть. Пойдём, я помогу тебе расслабиться. Приготовлю тебе ванну, сделаю массаж, а потом накормлю.

Я замечталась…

— Давай лучше я накормлю тебя, — предложила тихо Чили, и я вообразила, что она хочет угостить меня особенной «сладостью».

Так и вышло.