Присмотревшись, Прошка, который из-за этого обстрела был вынужден спрыгнуть в башню танка, увидел, что это были конные литовские полицейские. Он нагнулся, чтобы вытащить старый и добрый МГ34 и несколькими короткими очередями охладил пыл этих молодцов. Некоторое время продолжалось это непонятное преследование конными полицейскими советского тяжелого танка. Но вот впереди по Вильнюсской улице показалась баррикада, сооружавшие ее, видимо, местные литовцы начали разбегаться. КВ миновал эту баррикаду и повернул направо по направлению моста.

В какой-то момент ИскИн Прошки отметил странное шевеление по левой стороне улицы от движения их танка.

Присмотревшись более внимательно, Прошкин увидел в полутора километрах немецкое штурмовое орудие StuG III10, ИскИн тут же принялся бормотать о технических данных по вооружению. Прошка и Мальцев поняли, что по штурмовому орудию лучше стрелять с 1000 метров, но и орудие Арт-штурма11 опасно с этой же дистанции. Сережка Мышенков чуть подкорректировал направление движение танка, теперь КВ двигался строго в направлении на Арт-штурм. Немцы теперь могли стрелять по КВ только в лобовую броню. Всем троим парням, членам экипажа КВ, показалось, что время замедлило свой бег в этом первом для них танковом бою. Минута проходила за минутой, расстояние между машинами медленно сокращалось.

У членов экипажа немецкого Арт-штурма первыми не выдержали нервы. Прошка хорошо видел, как ствол немецкого орудия полыхнуло пламенем выстрела, тут же набатным колоколом прозвонила башня. Снаряд 75 мм. Немецкого орудия не пробил лобовой брони советского КВ. Тут же последовал выстрел орудия КВ, лейтенант Мальцев не выдержал напряжения боя и несколько поспешил с своим ответным выстрелом. К тому же он совершенно не ожидал, Арт-штурм сразу же после своего выстрела поменяет позицию. Немецкий экипаж это сделал, а советский 76 мм. Снаряд попал в литовский дом, перед забором которого стояло немецкое штурмовое орудие. Из дома послышали крики и вопли и на улицу начали выскакивать взрослые и дети.

– Блин, – мысленно вздохнул Алексей Мальцев, – а я не ожидал, что промахнусь в свой первый выстрел по немецкому танку.

Ц… и… н… к снова послышалось касание немецким снарядом лобовой брони КВ. Это StuG III дал второй выстрел по КВ, лобовая броня которого снова выдержало прямое попадание немецкого штурмового орудия.

– Ну, блин, держись немецкая харя!

Мысленно бормотал Лешка Мальцев, снова прицеливаясь, сейчас расстояние между машинами сократилось до девятисот метров. В какой-то момент он нажал педаль выстрела, громыхнуло танковое орудие, и над Арт-штурмом появился дымок.

– Попал!

Проревел Серега Мышенков и поддал ходу своему танку. Откинулись люки StuG III и на улицы полезли четыре фигуры в темной немецкой танковой форме. Мальцев, не задумываясь, выпустил по эти танкистам длинную очередь из танкового пулемета. Когда они проезжали мимо пораженного немецкого штурмового орудия, то на земле рядом с горящим танком лежали два трупа.

Мост они пересекли в полном спокойствии и взяли направления на Белоруссию. Но из-за низменной и болотистой местности были вынуждены придерживаться накатанной дороги, где их ожидали три небольших сюрприза. Оказывается, как это выяснялось несколько позднее, предусмотрительные немцы, когда КВ бежал из их ремонтных мастерских. Решили на всякий случай противотанковыми пушками перекрыть и это направление. За Пабраде разместился взвод 37 мм противотанковых пушек, которые были просто не в состоянии пробить броню КВ. Но Лешке Мальцеву в свою очередь пришлось несколько помучиться, расстреливая расчеты этих пушек. Он потратил пять снарядом, чтобы покончить с этими немецкими противотанковыми орудиями.

Снова шестьдесят километров ночного передвижения. В три часа сорок минут утра танк КВ приблизился к белорусскому селу Комарово.

Глава 6

1

Война стороной обошла небольшую белорусскую деревушку под названием Комарово, которая была расположена всего в тридцати километрах от границы с Литовской Советской Социалистической республикой. В самом начале войны основные бои прошли в районе Минска, Лиды, Гродно, Бреста, где-то в сто шестидесяти километрах отсюда, а здесь прошли одни только немецкие тыловые части. Да и появились новые волостные и уездные власти. В деревне же начальствовали председатель колхоза и староста, которого немцы сами назначили.

Причем, если председатель колхоза, как был, так и остался пьяницей, дураком и самодуром, но он теперь подчинялся старосте и не имел уже прежней власти. Хотя каждый день, по-прежнему, выгонял людей, словно рабов, на колхозные работы, совершенно не оплачивая их поденную работу. Но новый староста оказался умным стариком, хотя он прежде не жил в этой деревушке, но за ее жителей становился горой. Однажды волостная полиция хотела навести какой-то порядок в Комарово и двумя ротами прибыла в деревушку, то дед Денис, так звали старосту, вышел навстречу полицейским и потребовал какой-то бумаги на ими творимый произвол. Командир батальона волостной полиции, бывший капитан Красной Армии Копытин, долго орал и потрясал руками на деда Дениса. Казалось еще немного и тот выхватить свой наган из кобуры и расстреляет деда. Но дед Денис достал из внутреннего кармана какую-то бумагу, ткнул ею в морду бывшему капитану, тот аж мордою позеленел от прочитанного текста на этой бумаге.

А дед Денис тихо и спокойно ему сказал:

– Убирайся отсюда, байстрюк недорезанный, и больше никогда в моем селе не показывайся!

С того времени авторитет деда Дениса поднялся на такую высоту, хоть нимб на его лысину одевай. Но он был действительно справедлив!

Сегодняшнее воскресение, 12-го июля 1941 года, был обыкновенным рабочим днем. Бабка Матрена, в прошлом году она похоронила своего старика, после этого не любила долго оставаться одной. Утром в составе колхозной бригады она собирал клубнику для раненых немцев в белорусских госпиталях. После работы бабка Матрена попробовала уговорить Настеньку, молодую и говорливую девушку, не успевшую эвакуироваться, составить ей вечером компанию. Тогда они могли бы посидеть, потрепаться о своих бабьих проблемах, пропустить стопочку одну, другую стопочку первача, который Матрена научилась варить из картофеля. Но Настеньки, видимо, было неинтересно сидеть и время проводить со старухой и она отказалась.

Но бабка Матрена, вернувшись с колхозной работы, тут же завертелась по дому, убираясь, стирая и время от времени, пропуская пятидесятиграммовые стопочки самогона. С каждой такой стопочкой у нее повышалось настроение, быстрее делались дела. Ей было хорошо, никакие мысли особо не тревожили ее душу, бабка Матрена даже начала мурлыкать какой-то мотивчик, популярный в ее молодости.

И в этот момент ее позвал мужской голос:

– Гражданка, а вы не могли бы мне подсказать, где я сейчас нахожусь?

Бабка Матрена оглянулась, никого мужчины в ее доме уже