Один из них вышел вперед. У него в руках были небольшие стеклянные шарики. Когда он начал ими жонглировать, они вспыхнули и засверкали яркой мерцающей дугой, отражая свет от очага. Они даже звенели, сначала тихо, потом громче, поскольку он подкидывал их так, что на лету они подрезали друг друга. Зрители благодарно ахали. Оризиан, чуть не смеясь от удовольствия, оглянулся на своих. И Эньяра, и Кеннет тоже были увлечены зрелищем, их глаза безотрывно следили за пляшущими, мерцающими сферами. Только у Иньюрена на лице было другое выражение. Он тоже внимательно наблюдал за происходящим, но смущение и как будто растерянность проложили тонкие борозды на высоком лбу.

Оризиан опять повернулся к акробатам и увидел, что сферы падают одна за другой на плитняк, что сначала вызвало в публике разочарованный гул, но шарики, не долетая до пола, попадали как раз на носок кожаного башмака. Ловкач раскланялся под возгласы одобрения и поднял руки, призывая к тишине. Когда шум немного стих, он заговорил с легким странным акцентом:

— Нам требуется больше места. Пожалуйста, выйдите наружу, еще не очень поздно, и там не так уж холодно, зато там будут лучшие трюки.

С этими словами он повернулся и вышел через главную дверь, за ним двинулась и вся его компания. Зрители, опрокинув не одну кружку и тарелку, все как один ринулись следом. Иньюрен поднялся гораздо медленнее остальных. Он хмурился и морщился, словно от сильной боли.

— В чем дело? — спросил Оризиан.

Оторванный от каких-то размышлений на'кирим заморгал и виновато улыбнулся.

— Я чувствую себя немного… странно, — ответил он. — Не уверен, но что-то… не так. Возможно, виноват сбор прошений.

— Пошли, — сказал Оризиан, беря друга за руку и чувствуя прилив симпатии к на'кириму. — Не пропускать же самое интересное.

— Нет, давай не пойдем, — предложил Иньюрен, и в голосе его было не столько готовности, сколько озабоченности.

Толпа уже выкатилась во внутренний двор. Голоса и валивший из каждого рта пар заполнили все замкнутое пространство.

На южной стене замка стояли на страже два воина. Круглая башенка, из которой они смотрели, была открыта всем стихиям, но разрешалось изредка пригнуться за парапетной стенкой, чтобы укрыться от ветра и погреть руки над небольшой жаровней. Огни мешали им что-нибудь разглядеть во мраке, но в ночь Рождения Зимы важнее всего иметь свет и тепло.

Не так давно девушка-служанка принесла им с кухни хлеб и толстые, жирные куски мяса. Опустевший поднос теперь валялся на каменном полу. Стражники были вполне довольны жизнью: не так уж холодно, как могло бы быть, да еще они хорошо поели. Снизу, с замкового двора, до них доносились крики и приветствия толпы, выбравшейся из Большого зала. Они не очень обращали на нее внимание. Им вменялось наблюдение за побережьем залива южнее Колгласа. Хотя много ли ночью увидишь, кроме неясных очертаний темных, покрытых лесом склонов?

Звук заскрипевшего люка отвлек их от береговой линии. Из мрака лестничного колодца показалась чья-то фигура. Это был один из участников зрелища: женщина, одетая в брюки для верховой езды и темную меховую куртку.

— Что ты здесь делаешь? — грозно спросил один из стражников и машинально потянулся не то к колу с железным наконечником, не то к багру, прислоненному к зубцу стены.

Женщина скупо улыбнулась.

— Я пришла кое-что показать вам, — низким и звучным голосом произнесла она.

В ее руках, словно просто из ночного воздуха, появились стеклянные шарики. А в следующую секунду она уже плела из них затейливые узоры. Воины успевали заметить только отражавшиеся в стекле желтые вспышки жаровни да мерцающие дуги. Все возражения стражников пали перед замечательным танцем света.

Жонглировавшая женщина подступала все ближе.

— Смотрите внимательнее, — тихо сказала она.

— Очень здорово, — сказал один из мужчин, — но все же…

Она вдруг бросилась вперед и взметнула руками. Два крошечных лезвия вылетели из рукавов куртки и полоснули каждого стражника по горлу. Стеклянные шарики упали и разбились. Стражники с вытаращенными глазами кулями рухнули на каменный пол, схватившись за шеи, инстинктивно пытаясь остановить хлещущую кровь. Она опустилась возле них на колени и ударами кулаков загнала ножи еще глубже под челюсть. Не мирная у стражников вышла кончина.

Она осторожно поднялась и огляделась, нет ли признаков тревоги. Нет, нигде никакого движения. В эту ночь замок Колглас охранялся меньшим, против обычного, числом стражников, да и у тех, к несчастью, глаза были обращены не туда, куда следует, а в ушах плескались возгласы и аплодисменты из внутреннего двора. Осторожно переступая лужи крови, женщина подошла к жаровне, достала из-под куртки кожаные перчатки и натянула их на руки. Потом без колебаний влезла в самую середину жаровни и набрала полные горсти раскаленных углей. Она опять кинула взгляд по сторонам, а потом, довольная тем, что ее никто не видит, наклонилась над стеной и раскрыла ладони. Россыпь желтых и оранжевых звездочек, кувыркаясь и затухая, понеслась с башни вниз и исчезла в воде и на скалах под стеной.

Женщина пошла к люку, скользнула внутрь башенки и начала спускаться по винтовой лестнице, которая должна была вывести ее обратно на внутренний двор.

* * *

К югу от Колгласа дорога шла вдоль скалистого берега. Уже в нескольких сотнях ярдов от окраины города к ней вплотную подступили деревья и кустарник, притиснув дорогу к морю. Тьма стояла полная. Самого города, скрытого за небольшой возвышенностью, отсюда не видно, но его присутствие выдает чуть подсвеченное кострами небо. Замок, что стоял невдалеке от берега, был помечен пятнами освещенных окон. Ни звука, только мягкие шлепки набегающих на берег волн, слабый шелест последней, еще не сорванной осенним ветром листвы да еле слышный праздничный рокот, долетавший из замка.

Крупный олень вышел на открытое место и кратчайшим путем спустился к дороге. Там он постоял немного, подняв увенчанную тяжелыми рогами голову и принюхиваясь к ночным запахам. Вдруг его что-то насторожило, он беспокойно оглянулся на лес, сделал несколько шагов по дороге и опять исчез среди деревьев.

Довольно долго вокруг ничего не менялось. Потом с ближнего угла замковой стены на воду пролился поток искр. Это длилось не больше пары мгновений, и искры были слабыми, а потом они и вовсе исчезли, оставив только память о себе у тех, кто их видел. На темной дороге появились молчаливые темные тени: воины, мужчины и женщины, с мечами, притороченными к спинам. Один за другим они с берега заходили на несколько шагов в студеную воду, а затем мощными размеренными взмахами устремлялись вглубь залива. Через несколько минут все тридцать вышедших из леса человек плыли в сторону плохо различимого замка. В ночном мраке их было почти не видно, но и те двое, что, может быть, смогли бы их разглядеть, теперь лежали мертвыми возле жаровни на вершине угловой башни.

Они вышли из воды и, пригибаясь, двинулись по скалам, а потом, примерно в шаге от стены, растворились в темноте. Они пробирались вдоль стены шаг в шаг, прижимаясь к холодным камням, уверенно ступая по неровной и скользкой поверхности. У следующего угла они остановились. Только один из них осторожно пополз дальше на животе по покрытым твердой коркой камням, чтобы осмотреть закрытые ворота. Начинался отлив, то тут, то там грубая поверхность мощеного брода уже прорывала водную поверхность между замком и берегом. В городе полно было света от факелов и костров. Но ни костра, ни факела не было здесь, у замка, возле воды. Разведчик так же на животе вернулся к остальным, снял со спины меч и тоже стал ждать в тени старинного сооружения.