Фрэнк попросил его не беспокоиться, достал трубку, начал набивать ее табаком.

– Так о чем вы собирались мне рассказать?

История эта случилась два года назад, начал Фонтейн, когда он вступил в права наследства после смерти дяди. Уже въехав в особняк, узнал, что каждому из слуг раз в месяц положен один полный выходной день – вдобавок к тем, когда их отпускали на полдня. Это условие показалось Бэзилу вполне справедливым; в любом случае ему не хотелось менять устоявшийся в доме распорядок. Из всех слуг лишь одному Доусону дозволялось возвращаться в особняк в любое время, все остальные в свой выходной должны были являться не позже десяти вечера. Дело в том, что в такие дни дворецкий обычно навещал свою сестру, проживавшую в Брикстоне, – добраться туда от Верхнего Неттлфолда не так-то просто. И Фонтейн не возражал – ровно до тех пор, когда однажды он, обедая в городе, как раз в выходной дворецкого, вдруг не увидел в трех столиках от себя Доусона в компании какого-то мужчины.

Мистер Эмберли приподнял брови, но промолчал.

Произошло это в ресторане «Магнифисент» с довольно безвкусным интерьером с позолотой, но далеко не дешевом. Возможно, ему, Эмберли, знакомо это заведение?

Фрэнк кивнул, зажал трубку в зубах и полез в карман за спичками.

Фонтейн, естественно, удивился, увидев дворецкого, но сделал вид, что не заметил его – Бэзилу было в общем-то все равно, чем занимаются слуги в свои законные выходные. Однако следующим утром дворецкий сам затронул эту тему. Сказал, что хозяин, должно быть, удивлен тем, что его слуга обедает в «Магнифисенте», и выразил желание объяснить, как и почему это произошло. Тогда Фонтейн был вполне удовлетворен объяснением дворецкого, вскоре вовсе позабыл об этом незначительном эпизоде, и всплыл он в памяти Бэзила уже после убийства Доусона. И вот Фонтейн решил вспомнить все, что знал и слышал о своем дворецком.

Обедал тот в «Магнифисенте» с одним американцем, давнишним своим знакомым из Нью-Йорка, где несколько лет довелось работать Доусону – Джаспер Фонтейн привез его в Англию именно из Америки. Бэзил склонялся к мысли, что видел его тогда в компании с лакеем какого-нибудь миллионера, но уверен не был в этом. Так или иначе, но американец, с которым дворецкий обедал, если, конечно, верить словам самого Доусона, нажил целое состояние и приехал посмотреть Англию. Разыскал адрес своего давнего дружка и пригласил его отобедать в городе. Тогда, после рассказа Доусона, у Фонтейна сложилась впечатление, что этот американец просто пускал пыль в глаза старому знакомцу, решил похвастаться своим богатством. И Бэзил не стал больше размышлять на данную тему, лишь теперь решил подытожить, что ему известно о Доусоне. И первое, что его смутило – откуда взялись деньги, вроде как отложенные дворецким на черный день. Фонтейн сначала предположил, что Доусон играл на ипподроме, но экономка разбила эту версию в пух и прах, заверив, что дворецкий крайне неодобрительно относился к любым азартным играм.

Тогда Бэзил и вспомнил тот вечер в ресторане «Магнифисент». В свое время Фонтейн не усомнился в правдивости рассказа дворецкого, но в свете новых событий и фактов решил, что, возможно, он не соответствует истине. А что, если тот американец вовсе не являлся старым другом, а был человеком, которого Доусон держал на крючке?

– Так вы считаете, что дворецкий мог оказаться шантажистом?

– Конечно, о покойных либо хорошо, либо ничего, но чем больше я думаю об этом, тем вероятнее кажется такая версия. Два года тому назад… Дело в том, что именно тогда Доусон открыл счет в банке Карчестера. Ну что скажете?

– Любопытно… – протянул Эмберли. – А вы можете назвать точную дату того обеда с американцем?

– К сожалению, нет, – удрученно покачал головой Фонтейн. – Но все равно я решил, что упомянуть об этой истории стоит.

– Правильно решили. Этим стоит заняться. И инспектор Фрейзер постарается выследить неизвестного американца – а возможно, и не американца вовсе, – который обедал в популярном ресторане два года тому назад, в день… впрочем, дату вы забыли. Да, занимательное предстоит занятие.

Фонтейн рассмеялся:

– Ну если представлять в таком свете, дело кажется безнадежным. Кого это принесло, черт возьми?..

Где-то в отдалении звенел колокольчик. Незваный гость делал все, чтобы быть услышанным. В полной тишине, царившей в доме, должно быть, с минуту, даже дольше раздавалось гулкое бряканье металла о металл.

– Передняя входная дверь, – заметил Фонтейн. – На всех остальных электрические звонки. Господи, только бы не этот чертов инспектор! Только и знает, что шастать ко мне в дом, донимать слуг разными идиотскими вопросами. Моим людям это, знаете ли, не нравится.

Эмберли взглянул на часы:

– Не думаю, что инспектор явился бы в такой час, не имея на то веской причины. Очевидно, нечто жизненно важное.

Но вот колокольчик брякнул в последний раз и умолк, настала тишина. Затем они услышали, как открывается дверь, а потом – неразборчивое бормотание голосов, которые становились все громче и громче.

Фонтейн недоуменно и насмешливо приподнял брови.

– Что, черт побери!.. – начал он и тут же умолк, прислушался.

Один голос повысился чуть ли не до истерического крика, но разобрать слова по-прежнему было невозможно. Затем они услышали звуки возни или борьбы, а потом отчаянный вопль:

– Помогите!

Фонтейн вскочил.

– Боже милостивый, это же Коллинз! – воскликнул он и бросился к выходу.

Тут снова раздались крики:

– На помощь! Помогите!

Фонтейн распахнул дверь и выбежал в холл. Входная дверь была открыта настежь, у порога двое мужчин сплелись в отчаянной схватке. Одним из них был дворецкий, вторым – Марк Браун.

Внезапно блеснул ствол пистолета в руке Марка. Коллинз попытался вырвать оружие из рук противника; бегущий на помощь Эмберли отчетливо увидел его лицо: губы раздвинуты в хищном оскале, глаза горят ненавистью и неукротимой злобой.

Но не успели Фонтейн с Фрэнком добежать до порога, как Марку все же удалось вырваться из рук дворецкого.

– Будь проклят и гори ты в аду! – выкрикнул Браун. – Вот тебе, получай!

Грянул выстрел, но, спуская курок, Марк пошатнулся, и пуля просвистела мимо Коллинза. Треск, звон разбитого стекла – она угодила в застекленный шкафчик в конце коридора, прошила его насквозь и застряла в стене.

Марк не успел выстрелить снова – Эмберли подскочил к нему, ухватил за руку, вывернул ее, забрал пистолет и сунул его себе в карман.

В этот момент распахнулась дверь бильярдной комнаты и в холл выбежал Энтони, а следом за ним – Джоан.

– О-ля-ля! – весело воскликнул молодой человек. – Кто затеял тут перестрелку? Жертвы есть?

– Все в порядке, никто не пострадал, – ответил ему Эмберли.

Фонтейн гневно взглянул на пленного, ухватив его за свободную руку: