– Да, очень интересно! История одной семьи – и история всего государства! – Бойко, наконец, встал с дивана.

– О, а сколько романов было в этой семье! – закатила глаза Элалия Павловна.

– Я представляю! В этой семье очень красивые женщины! – Бойко, улыбаясь, посмотрел на хозяйку дома.

– Да, – только и ответила польщенная Элалия Павловна.

Когда закрылась дверь, мать поинтересовалась:

– Кто этот молодой человек?

– Я же тебе объяснила. Он сотрудничает с нашей поликлиникой. Мы на выставке были вместе. Меня направили туда. – Лиза решила немного приврать, дабы избежать лишних вопросов.

– Эта мода на лысый череп сбивает с толку. На первый взгляд – типичный уголовник. На второй – вроде приличный человек.

– Не знаю, на уголовника не похож. А так, наше начальство его ценит. Сам коммерческий директор с ним переговоры ведет.

– Ну, это аргумент так себе… Коммерческие директора – еще те жуки! – снисходительно посмотрела на Лизу мать.

– Ты спросила – я ответила. Больше ничего не могу сказать, кроме того, что человек действительно мне сегодня помог. До машины нес на руках. В травмопункте ждал, с врачами говорил.

– Ну, вообще-то это нормально.

– Будем считать, что нормально. Я пойду приведу себя в порядок и посплю в своей комнате.

Лиза осторожно встала и прошла к себе. Уже позже, лежа на своем диване, который стоял здесь еще с ее «до замужества», она впервые испытала щемящее чувство любви к родному дому. Она вдруг поняла, не та квартира на «Соколе», где она жила с рождения и до окончания школы и где прошли годы ее раннего детства, а именно эта – огромная, немного старообразная, немного сумрачная – стала «отчим домом». Это место было родным и близким во многом благодаря матери, которая не только вывесила старые фотографии и сберегла старинный фарфор. А еще и заложила традиции семейных праздников, «больших» гостей, «семейных советов» по разным – грустным и радостным – поводам. Здесь все было отмечено материнской волей и энергией. Лиза это прочувствовала только сейчас. «Господи, какая я дура была! На маму злилась из-за ее бесконечного семейного пафоса, из-за этих фотографий и безделушек, из-за старых столиков и козеток, которые хотелось снести на помойку. Но главное, я злилась из-за того, что совершенно не понимала – из-за стремления объединить, собрать семью «в кулак». Эти ее вечные «семья должна быть сильной» и «у семьи, кроме семьи, никого нет». Я – определенно дура. А мама права. Без этого духа стены остались бы только стенами. А сейчас… Сейчас есть место, которое спасет и придаст силы. И это не красивые слова. Это не красивые слова – это правда». Лиза не заметила, как заснула.

Она звонила Андрею уже пятый раз, и каждый раз ей отвечали, что «абонент недоступен». «Если бы уехал – предупредил бы. На совещании? Но не так же долго?» Лиза в отчаянии бросила телефон на диван. Последний раз с бывшим мужем она встречалась очень давно, около полугода назад. Нет, дочь Ксению он по-прежнему видел часто, иногда забирая на день-два. С Лизой же они теперь почти не виделись. Как-то так получилось, что с тех пор, как у нее с Тихоном Бойко завязался роман, Андрей перестал появляться на Соколе. Он звонил, договаривался о встрече с дочерью, но, приезжая, в квартиру не поднимался. Как-то Лиза спросила его об этом, но четкого ответа не получила. Прозвучало что-то вроде: «Так получается, не думай, я обязательно заскочу!» Но Лиза все поняла правильно – Андрей почувствовал, что ее жизнь получила иное направление. Сама она уже даже и не помнила, как этот самый роман возник, как случилось, что Тихон теперь каждый день встречал ее у поликлиники, провожал домой, приглашал в театр, на прогулки. Лиза только удивлялась классической схеме, в которую укладывались все события.

Собственно, их роман начинался как классический служебный. Хотя сидели они в разных концах Москвы, в разных учреждениях и занимались разными делами. Лиза при поддержке заведующей, под шепот и завистливых, и доброжелательных коллег пыталась командовать рабочими, которые начали ремонт в помещении будущей лаборатории, а Тихон, сидя в офисе и мотаясь по конторам заказчиков, выполнял заказы по поставке медоборудования. Каждый из них еле-еле справлялся с делами, но как-то так получалось, что Тихон по нескольку раз в день успевал позвонить Лизе и сообщить новости:

– Мы уже отправили спецификацию нашим партнерам. Думаю, через пару дней они дадут ответ о наличии и о сроках.

Или:

– Банк просит подождать немного. У них там зависли деньги. Как вы думаете, Лиза, ничего страшного?

Лиза на том конце провода, ошалевшая от свалившихся забот, неуверенно поддакивала:

– Да, конечно, думаю, что ничего… страшного…

«Странно, почему он звонит мне? Почему не Калюжному? Это же его касается», – думала она, но виду не подавала и старалась вникнуть в суть новых вопросов. Она во многом еще не разбиралась, но, польщенная вниманием серьезного и опытного человека, державшегося с ней на равных, старалась вовсю, тщательно изучала вопрос.

– Лиза, как вы думаете, а что, если мы поставки разобьем по времени? Что, если мы сначала привезем и установим вам автоклавы, а потом уже все остальное?

Лиза задумывалась, а потом авторитетно отвечала:

– Тихон Михайлович, думаю, логичнее сделать все сразу. И монтаж быстрее пойдет, вы же знаете, отсрочки расхолаживают. Ведь вы не поручитесь, что вторая поставка произойдет на следующий день после установки автоклавов?

Тихон на минуту замолкал, потом для вида что-то произносил и заводил разговор на нерабочие темы. Так Лиза понимала, что, с одной стороны, Бойко хочет с кем-то поделиться рабочими проблемами, во-вторых, ему скучно, а в-третьих, скорее всего, она ему нравится. Вот последний пункт заставлял ее сердце биться сильнее и тайком аккуратно плевать через левое плечо. «Ну, такой деловой, интересный мужчина имеет возможность общаться с женщинами более красивыми и успешными. Вряд ли его заинтересует разведенный педиатр с ребенком. Это он от скуки разбавляет деловые разговоры! Ну, мне-то совершенно не интересны его речи, разве что детали поставок обсудить, – убеждала она себя и при первых же сигналах торопливо нажимала кнопку.

Их ежедневные разговоры потихоньку превратились в ежедневные встречи. Под предлогом «Надо посмотреть, как у вас там помещение подготовили» или «Ну, женщины с электричеством не в ладах, я сейчас приеду посмотрю силовой кабель!» – Тихон приезжал чуть ли не каждый день в поликлинику, по-хозяйски расхаживал по коридорам, отдавал распоряжения, галантно освобождая Лизу от неприятных разбирательств с недобросовестными рабочими.

– Что это вы тут сделали?! – спрашивал он оробевшего от неожиданности прораба, который вяло командовал плохо работающими подчиненными. – Думаете, женщина не увидит, не разберется, значит, можно халтурить?! Быстро переделать!

– Елизавета Петровна, поедем перекусим, вернемся – все будет в лучшем виде! – Тихон галантно распахивал перед Лизой дверь поликлиники, усаживал в машину и вез пообедать. По дороге они уже обсуждали вещи более приятные и отвлеченные, нежели проблемы будущей лаборатории. Они вели беседы, касающиеся их прошлой жизни, настоящего быта, книг, развлечений, пристрастий. Лиза была начеку – старалась быть приятной, остроумной собеседницей, полезным спутником, благодарной слабой женщиной, рядом с которой вдруг появился сильный умный мужчина. Впрочем, тут особенно надо было быть внимательной и осторожной – Тихон Бойко, с одной стороны, желал выглядеть убедительно-победительным, а с другой – имел некоторую склонность к жалобам на несовершенство мира. Лиза, откуда только взялась такая женская прыть, виртуозно лавировала между образом «хрупкой богини» и «заботливой сестры милосердия». Давалось Лизе это легко – любовь поистине творит чудеса.