— Забыли о чем? — спросил граф.

— Хозяин сказал мне перед отъездом:

«Няня, отдайте этот пакет его светлости лично и ни в коем случае не показывайте его кому-либо еще».

Граф взял сверток и понял, что в нем было.

— Этот пакет, няня, я приму с огромной благодарностью! — сказал он.

— Тогда все в порядке, милорд. Еще я должна была сообщить вашей светлости, что капитан Доусон заедет завтра утром.

Не дожидаясь ответа графа, няня повернулась к Бените и спросила:

— Вы подниметесь наверх, миледи, чтобы я могла получше уложить вам волосы?

— Я приду через несколько минут, няня, — ответила Бенита.

Няня вышла из комнаты, а Бенита с любопытством посмотрела на сверток, с которым граф отошел к секретеру.

— Что это папа прислал вам? — спросила она.

— Если это действительно то, что я предполагаю, это будет очень кстати.

Бенита стояла рядом, пока граф развертывал упаковку.

Это были несколько кошельков с деньгами.

В двух лежали соверены, еще в двух, размером побольше, — серебро. Сюда же были вложены крупные банкноты.

— А, деньги! — заметила Бенита разочарованно.

— Эти деньги дадут мне возможность осчастливить множество людей, которые, несомненно, заслужили это, — улыбнулся граф.

Бенита удивленно взглянула на него, а он предложил:

— Поднимитесь наверх, наденьте теплое пальто и шляпу. А я пока распоряжусь, чтобы заложили коляску. Мы поедем в деревню.

Она вышла, не задавая лишних вопросов.

Граф еще раз посмотрел на деньги. Ему все казалось, что это золото, как в сказке, исчезнет, стоит дотронуться до него.

Убедившись, что оно цело, Инчестер еще раз поблагодарил мысленно майора Гренфела и Растуса Груна.

И еще он прошептал короткую благодарственную молитву. Он благодарил Бога за то, что Он послал ему в жены самую красивую женщину на свете.

А он так боялся, что мать его детей будет похожа на Растуса Груна!

«Где тут правда?» — думал граф, пряча самые крупные банкноты в ящик французского секретера, который принадлежал еще его матери.

Его не продали, потому что он входил в неотчуждаемую часть наследства.

Изнутри секретер был украшен красивой инкрустацией. Графу было приятно видеть в гостиной эту вещь. Теперь секретером предстояло пользоваться Бените. Граф представил ее на месте матери. Представил, как она сидит за секретером и пишет приглашения или письма с выражениями благодарности их соседям. Наконец-то он мог быть уверен, что, вопреки всем опасениям, сможет гордиться своей женой.

Он запер ящик и спрятал ключ в карман.

Неожиданно еще один вопрос встал перед графом: как объяснить, что его жена так богата?

Несомненно, она обязана этим Растусу Груну.

Но если предположить, что майор Гренфел — клиент ростовщика, то откуда же у него деньги?

— Не понимаю, — тихо произнес граф.

Ко всему прочему он был уверен, что и Бенита не понимает этого так же, как он.

«Мне следует быть крайне деликатным, чтобы не расстроить ее», — решил граф.

Он вышел из гостиной в холл и распорядился, чтобы Болтон немедленно послал кого-нибудь в конюшни» передать, чтобы закладывали коляску для поездки в деревню.

Дворецкий выглянул в окно, чтобы убедиться, что погода достаточно хороша, и предложил:

— Не угодно ли будет вашей светлости опробовать фаэтон?

— Фаэтон? — удивленно переспросил граф.

— Он прибыл из Лондона вчера днем, милорд, — объяснил Болтон, — и я думаю, что это лучший экипаж из всех, что мне приходилось видеть.

— Тогда я с удовольствием воспользуюсь им, — сказал граф, чувствуя, что голова у него идет кругом.

Кто посылает ему все эти вещи? Действительно ли это Растус Грун?

Но зачем это ростовщику, если очевидно, что Бенита не его дочь?

— Не понимаю, — прошептал граф в сотый раз.

Болтон передал распоряжение лакею, и тот поспешил в конюшню.

Дворецкий подошел к графу.

— Пока ваша светлость были заняты с управляющим, — сообщил он, — из Лондона почтовой каретой доставили коробки от Уэстона.

Я передал их мистеру Хокинсу.

— От Уэстона? — шепотом повторил граф.

Он подумал, что теперь уже ничто не сможет удивить его, Платье для свадебной церемонии ему прислал Растус Грун. И портные тогда намекали, что это еще не весь заказ.

Внезапная мысль поразила Инчестера как удар грома, возможно, Растус Грун просто не хотел, чтобы Бенита стыдилась своего мужа?

Он вспомнил, что он думал о своей будущей жене. Теперь все это казалось ему просто шуткой, над которой можно посмеяться.

Потом граф сказал себе, что скорее должен испытывать раздражение. С ним обращались, как с марионеткой, дергая за веревочки и не позволяя что-то решать или делать по-своему.

На мгновение графу захотелось показать, кто здесь хозяин, и по крайней мере самому выбрать себе одежду.

Но в этот момент на верхней площадке лестницы показалась Бенита.

Девушка была так прекрасна, что он понял: в старом изношенном тряпье просто невозможно появиться на людях вместе с ней.

— Я готова, — объявила Бенита, — и вы должны признать, что я собралась очень быстро!

— Очень быстро! — согласился граф.

Бенита спустилась по лестнице.

На ней было темно-розовое бархатное пальто, спереди и понизу отороченное горностаем.

Ее шляпка, отделанная тем же мехом, была завязана под подбородком атласными лентами. Она была так очаровательна, что граф с трудом сдержался, чтобы не поцеловать ее.

Взглянув на графа снизу вверх, Бенита спросила:

— Куда мы направляемся?

Граф, с восхищением смотрел на нее и не сразу понял, о чем она спрашивает. Наконец, заставив себя сосредоточиться, он сказал:

— Одну минуту. Я должен взять кое-что в гостиной.

Лакей подал графу пальто, в котором тот вчера приехал из часовни. В нем были удобные глубокие карманы.

В левый карман граф убрал кошельки с соверенами, а в правый — с серебром.

Банкноты он спрятал во внутренний карман.

Затем присоединился к Бените.

Фаэтон только что подали к крыльцу.

Экипаж был желтый, с черными колесами.

Пара вороных резво влекла его вперед.

— Вы правы, Болтон, — заметил граф. — едва ли мне приходилось видеть фаэтон более роскошный, чем этот!