— Она повесилась, утопилась? — от изумления я позабыла о необходимости быть тактичной. Но Михаил все так же грустно ответил:

— Отравилась цианистым калием. Для меня это еще одна загадка — где она достала такой редкий яд? Его ведь в аптеке не купишь.

— Яд был в ампулах, в бутылочке?

— В небольшой баночке, там еще две капусулы оставалось. Полицейские взяли их на анализ, оказалось, в капсулах цианид. Откуда она могла их достать?

Я похолодела. Перед мысленным взором прошла четкая картинка: Лена достает из сумочки небольшой бутылек с тремя крупными капсулами, и вместе с кулончиком протягивает Лоре. Кажется, бутылочка была из зеленого полупрозрачного стекла. Надписи на ней не разглядела, но на вид узнаю.

— А баночка у вас дома осталась?

— Я же говорю, ее полиция забрала. — Несколько раздраженно ответил Михаил.

— Но почему вы решили, что это самоубийство?

— Вы хотите сказать, что эти капсулы я ей насильно в рот в ложил? — в голосе моего собеседника явственно послышались угрожащие нотки.

— Я хочу сказать, что Лора могла не знать, что в капсулах яд! Ей могли дать баночку, сказав, к примеру, что там средство для похудания!

— Ну вы даете, девушка! — Похоже, мужчина с трудом удержался, чтобы не покрутить пальцем у виска. — Вы еще скажите, что за Лорой охотилась мафия. Или инопланетяне.

Однако, чувство юмора у него прорезалось совсем невовремя. Конечно, можно поведать ему о Лене и чудо-средстве, но навряд ли он мне поверит. Решит, что я совсем с крышей рассорилась. А может, он прав, и у меня паранойя? Как это по-научному называется: мания преследования? Я ведь не могу поклясться на Библии, что Лора отравилась теми самыми капсулами, которая получила от моей крыски. Может быть, те, безобидные, она давно съела, а это были какие-нибудь другие… Ни и где она их взяла? Проверить свои подозрения можно было только одним способом. Я приняла решение. Ричарду пока ничего не рассказываю, следствие веду на свой страх и риск. Я дождалась слесаря, получила новые ключи и, отклонив предложение Михаила подвезти меня до дома, снова заказала такси. Гулять так гулять. Около двух часов ночи я наконец вернулась домой. Выпила вместо снотворного таблетку димедрола и заснула как убитая.

В субботу утром я наконец-то проспала до полудня. Как здорово, когда летом не надо идти на работу. Позвонила в Первую городскую, куда «Скорая» увезла бабушку Лоры, узнала, что она еще в реанимации, посетителей к ней не пускают. Затем звякнула подруге, договорилась поехать на озеро, правда, через полтора часа — подруга недавно вымыла голову, теперь терпеливо сушила. Отлично, съезжу-ка я пока в центр города, в Академию художеств. Поищу сынка Евдокии Федоровны, той грузной тетки, с которой Лена познакомилась в бассейне. Конечно, летом курсы при Академии наверняка не работают, но наверняка кто-то будет на месте. Или, по крайней мере, с вахтером может повезти больше, чем в экономическом техникуме.

Я приготовилась к очередному бою, но в тот день мне благоприятствовала не только погода. Фамилию незадачливого Илюши я узнала без особого труда у первой же встреченной в Академии дамы. Для идентификации непризнанного гения достаточно было назвать его имя и описать повадки его мамочки. А когда я сообщила даме, что хочу купить пару картин Ильи Фомина, она быстро завела меня в какой-то кабинет и продиктовала его домашний телефон. И в самом радужном настроении я поехала за город.

Подруга Людка, которой я подробно изложила весь ход расследования, слегка подпортила мое настроение. Она согласилась, что подозрительных совпадений в этой истории в том числе мистических, предостаточно. Но в жизни бывают и не такие совпадения. Так что, возможно, я ищу черную кошку в темной комнате, где ее, вдобавок ко всему, вообще нет. От мистических тем мы плавно перешли на гораздо более интересные. Обсудили людкиного кавалера, посокрушались о моей несуществующей личной жизни. Люда настойчиво советовала основное внимание уделять не расследованию, а охмурению Ричарда и отлучению его от Лены.

— Подумай сама, зачем ему страшная провинциалка? К тому же окрутившая его хитростью? Ребенок? Ну и что? Не средневековье на дворе! Пусть признает ребенка и платит алименты. Зачем обязательно жениться и потом годами мучиться? Объясни этому тупоголовому, что такую жертву никто в здравом уме не принесет!

Я согласно кивала, хотя ничего такого говорить не собиралась. Если я достойно завершу расследование, в объяснениях никакой нужды не будет. Тогда, хочется верить, он почувствует ко мне восхищение, переходящее в более глубокое чувство. А если провалюсь… тогда мои сентенции нужны будут Ричарду, как мертвому припарки.

В воскресенье вечером я позвонила художнику Илюше. Услышав в трубке мужской голос, вежливо попросила:

— Вы не могли бы позвать Евдокию Федоровну?

— Мама умерла.

В душе я ожидала именно такого ответа, но все испытала некоторое потрясение.

— Давно?

— Простите, это кто говорит? — голос телефонного собеседника стал ледяным. Я опомнилась.

— Мне нужно вернуть ей долг… А с кем я разговариваю?

— Я ее сын.

— Илья? Ваша мать рассказывала о том, что вы замечательный художник. Продиктуйте адрес, я завтра прямо с утра подъеду.

Как я неоднократно замечала, если нагло потребовать любую вещь, ее тебе без всяких возражений дают. Главное — не просить, а именно требовать. Причем тоном, не допускающим даже тени сомнения в том, что вы в своем праве. Видимо, нужный тон мне удался, поскольку Илья без дальнейших расспросов продиктовал адрес. Но, возможно, сильно подействовало упоминание о долге. Насколько я поняла, в деньгах непризнанный гений был сильно ограничен. В понедельник моя смена начиналась после полудня, значит, все утро оставалось свободным.

Художник жил в чудесном спальном районе с очень плохими домами. Их построили в срочном порядке тридцать пять лет назад как временное жилье. Предполагалось, что через двадцать лет панельные домики, построенные по литовскому проекту, снесут, а взамен построят прочные кирпичные корпуса. Может быть, так бы и сделали, но наступила перестройка, и строительство домов на этом закончилось.

Я дошла до нужной «литовки», пятиэтажного дома без лифта. Корпус дома напоминал карточный домик, из которого выдернули пару карт. Для прочности каркас был связан несколькими рядами стальной проволоки. С ужасом посмотрев на проволоку, я поднялась на пятый этаж, от души надеясь, что дом не вздумает рухнуть хотя бы ближайшие полчаса.

Я долго звонила в дверь. Наконец, раздались шаркающие шаги, и на пороге показался мужичонка неопределенного возраста, примерно моего роста, в обвисших синих спортивных штанах и растянутой белой майке. Жидкие русые волоски уже почти полностью покинули его голову. Почему-то я представляла художников несколько по-другому. Наверное, пересмотрелась французских фильмов про Мон-Мартр. Живописец смотрелся куда менее красочно. Впрочем, главное — не прикид, а талант. Надеюсь, он рисует не автопортреты.