Хартелла: Я уговорила его встретиться с ней.

ЛордДрек: И что?

Хартелла: Я знала, что они встретятся на кладбище.

Хартелла: Он сказал мне об этом в своем сообщении.

Хартелла: Это будет в его телефоне.

ЛордДрек: И что? Есть алиби?

Хартелла: почему ты так говоришь? почему бы я хотела их смерти, ради всего святого?

ЛордДрек; Я никогда не говорил, что ты этого хотела, я пытался тебя успокоить.

Хартелла: Я была у сестры.

ЛордДрек: Ну тогда тебе не о чем беспокоиться.

Хартелла: нет

Хартелла: Я знаю

Хартелла: Аноми на канале модов

ЛордДрек: да, я вижу

Вилепечора: дерьмо

ЛордДрек: мы искренне думали, что он Ледвелл.

ЛордДрек: Клянусь, мы думали, что это он.

Хартелла: как вы думаете, мне стоит поговорить с полицией и объяснить, почему они встретились?

ЛордДрек: тебе решать.

Вилепечора: наверное, лучше рассказать им до того, как они придут и найдут тебя.

ЛордДрек: да, если ты позвонила ему и он сказала, что они встречались на кладбище, полиция захочет тебя увидеть.

Хартелла: да

Хартелла: Я лучше пойду подумаю, что делать

ЛордДрек: понял

ЛордДрек: береги себя xxx

Хартелла: ххх

<Хартелла покинула канал>

Глава 12

Я, который должен был знать,

предвидел беду!

Элизабет Баррет Браунинг

Аврора Лей

Собрание команды закончилось больше часа назад. Дождь продолжал лить на Денмарк Стрит. Небо за окнами офиса было грозово-темным, и отражения Страйка и Робин, единственных двух человек, остававшихся в офисе, казались призрачными в отражении окна.

Пэт задержалась дольше обычного времени ухода домой, но не потому, что ей особенно хотелось встретиться с сотрудником уголовного розыска, который, как сказала Робин, скоро будет здесь, а потому, что ей казалось, что Страйк недостаточно заботлив по отношению к своей партнерше.

— Она все еще выглядит бледной, — сказала Пэт Страйку, когда он вышел из внутреннего офиса, где Робин слышала, как он отменял планы на ужин с кем-то неизвестным. — Ей нужно выпить бренди. Я схожу и куплю немного.

— Я не хочу встретиться с полицией, провоняв выпивкой, Пэт, — сказала Робин, прежде чем Страйк успел ответить, — и я выгляжу ужасно только потому из-за офисного освещения. Я в порядке. Иди домой и хорошо проведи выходные!

Пэт сняла зонтик и сумку с прищепки у стеклянной двери и, бросив последний скептический взгляд на Робин, ушла.

— Что здесь не так со светом? — спросил Страйк, как только дверь закрылась.

— Из-за него все выглядят так, будто у них анемия, — ответила Робин. — И тебе не нужно было отменять свои планы на ужин. Я не против встретиться с полицией одна.

— Я лучше останусь, — сказал Страйк. Хочешь еще чаю?

— Было бы здорово, — сказала Робин. — Спасибо.

Она была рада, что он не ушел. Она чувствовала себя более потрясенной, чем хотела признать. Нуждаясь в активности, она сложила пластиковый стул, на котором сидела во время собрания команды, убрала его и устроилась на вращающемся стуле за столом Пэт, что было гораздо удобнее.

— Я положил туда сахар, — сказал Страйк Робин, ставя перед ней кружку.

— Я в порядке, ради Бога, — сказала Робин, теперь уже немного раздраженно. — Если бы я падала в обморок каждый раз, когда кого-то режут в Лондоне, я бы полжизни провела без сознания.

Страйк сел на диван из искусственной кожи со своей кружкой чая и сказал:

— Убийство Ледвелл никак не связано с тем, что ты отказалась взять ее дело. Ты ведь знаешь это, верно?

— Да, — сказала Робин, предпочитая потягивать чай, чем встретиться с ним взглядом. — Очевидно, что знаю.

— Мы не могли взять дело раньше, чем клиентов из списка ожидания.

— Я знаю.

— И даже если тролль, которого она пыталась разоблачить, был тем, кто ударил ее ножом, — продолжал Страйк, — что, я должен сказать, крайне маловероятно, — но даже если бы тролль был убийцей, мы бы никогда не узнали, кто это был, за такой короткий промежуток времени.

— Я знаю, — повторила Робин, — но… но Эди Ледвелл могла бы чувствовать себя немного счастливее в последние несколько недель своей жизни, думая, что она что-то делает для… Вот черт, — сердито сказала она, отвернувшись от Страйка, чтобы вытереть глаза рукавом.

Яркий образ Эди Ледвелл настойчиво лез в ее сознание: размазанная подводка, татуированная рука с обкусанными ногтями, крепко держащая на коленях дорогую сумку с чернильными пятнами. Дождь барабанил по окнам. Робин очень хотелось, чтобы сотрудники уголовного розыска поторопились. Она хотела знать, что именно произошло.

Звякнул зуммер. Робин вскочила, но Страйк уже поднялся с дивана. Когда он нажал на кнопку интеркома, нечленораздельный голос произнес:

— Старший инспектор Райан Мерфи на допрос к Робин Эллакотт.

— Отлично, поднимайтесь, — сказал Страйк и нажал кнопку, открывая дверь на улицу.

Страйк вышел на площадку и посмотрел на металлическую лестницу внизу. Два человека поднимались по лестнице в сторону их офиса. Один из них был высоким мужчиной, другая — миниатюрной женщиной с черными волосами. Оба были одеты в гражданскую одежду.

— Райан Мерфи, — сказал офицер, приятный на вид мужчина с волнистыми светло-каштановыми волосами.

— Корморан Страйк, — сказал детектив, пожимая руку.

— Это Анжела Дарвиш.

Черноволосая женщина молча кивнула Страйку, когда они прошли в кабинет, где Робин теперь стояла за столом Пэт, готовая пожать ему руку. Сделав это, Страйк снова достал из шкафа пластиковые складные стулья. Когда все расселись, а от чая и кофе отказались, Райан Мерфи попросил Робин рассказать, что именно произошло между ней и Эди Ледвелл, когда аниматор пришла в агентство.

Страйк молча слушал рассказ Робин, попивая чай. Он чувствовал определенную гордость за ее наблюдательность и за то, как методично она провела офицера через всю эту короткую встречу. Мерфи делал заметки и время от времени добавлял вопросы. Дарвиш, которой, по мнению Страйка, было больше сорока, наблюдала за Робин, слегка нахмурившись.

— Как пишется “Аноми”? — спросил Мерфи, когда Робин впервые произнесла это имя. Она произнесла его по буквам.

— Это должно быть игрой на слове “аноним” или…?

Страйк, который до этого момента не слышал имени интернет-преследователя Ледвелл, открыл рот, чтобы заговорить, но Дарвиш успела раньше него.

— Аноми, — сказала она высоким чистым голосом, — означает отсутствие обычных этических или социальных норм.

— Правда? — сказал Мерфи. — Это что-то новенькое