Дерзкие слова Филарета потрясли самозванца. Он пришёл в ярость, позвал стражей и велел посадить патриарха в подвал.

Филарета увели, бросили в каменный подклет. Но грозное слово священнослужителя оказалось вещим. Оно породило в лжецаре панический страх. И сей страх побудил его бежать из Тушина. Он позвал к себе атамана Ивана Заруцкого и повелел:

— Поднимай войско! Ноне же уходим в Калугу. Там будет моя столица.

Заруцкий лишь улыбнулся лихо. Ему надоело сидеть без дела да быть в зависимости от поляков: хотелось воли.

— Подниму казаков, государь. Собирайся и ты, государь. В ночь и уйдём, — заверил лжецаря красавец-атаман. Калуга и его манила.

Морозной ночью, когда в Тушине все спали, самозванец в сопровождении казаков покинул свою «столицу».

Но поляки ещё днём узнали от Федьки Андронова о том, что задумал Лжедмитрий II. Они не одобрили его действий. Им самозванец был ещё нужен, с ним они думали вступить в Москву. И Ян Сапега ещё с вечера выставил на пути самозванца засаду, большой отряд гусар во главе с полковником Волюцким. И когда в полночь на дороге появились беглецы, полковник Волюцкий с гусарами встали на их пути. Поляк не хотел проливать кровь и мирно сказал Заруцкому:

— Ты, атаман, гуляй вольно со своими казаками, а царю Дмитрию не гоже бегать от трона. Ему возвращаться с нами...

Лжедмитрий схватился за саблю, коня на полковника двинул и, призывая на бой Заруцкого, замахал саблей. Но гусары, что стояли близ Волюцкого, вмиг лишили неумелого бойца оружия, вышибли из рук саблю, схватили его, стащили с коня и бросили в сани.

Заруцкий наблюдал за действом поляков равнодушно. Самозванец дав но надоел ему. Не отвечая на призывы того о помощи, Заруцкий подал казакам знак рукой и тронул коня. Поляки расступились перед ним и перед казаками. Заруцкий продолжал путь на Калугу.

Три дня Лжедмитрия держали под стражей во «дворце», но позже ослабили надзор. Он же в ночь на шестое января десятого года переоделся в крестьянскую одежду, спрятался в санях под соломой, кои приготовил ему шут Кошелев, и благополучно скрылся из Тушина, убежал-таки с Кошелевым в Калугу.

Филарет, которого поляки ещё раньше освободили из-под стражи, был очевидцем бегства самозванца, но и пальцем не пошевелил, дабы задержать его.

Вскоре же в стане поляков началось замешательство, суетня. Лишь только Яну Сапеге доложили, что самозванец убежал, он пришёл в ярость и, несмотря на то что стояла морозная глухая полночь, отправил полковника Януша Тышкевича с отрядом гусар в погоню, чтобы схватить Лжедмитрия и вернуть в Тушино.

— Без него не появляйся, — предупредил Тышкевича Сапега.

Однако стародубский проныра как в воду канул, и Тышкевич вернулся ни с чем, покорно отдал себя на милость усвятского старосты.

События в январе десятого года накатывались волнами. И самые крутые валы, казалось Филарету, вздымались над Тушино. Сразу после бегства самозванца из «столицы» вора стали уходить все, кто служил ему. Одни возвращались в Москву, им на заставах дорога была открыта, другие убирались подальше от царя Василия, дабы в своих вотчинах пересидеть смутное время. Филарет благословлял их в путь. Но в Тушине ещё немало осталось россиян, которые перешли на службу к полякам. Михаил Салтыков, получивший от лжецаря боярство и исправно служивший ему, теперь состоял советником при Яне Сапеге. Остался при поляках с отрядом воинов и Касимовский хан Ураз-Махмет. Немало оставалось в Тушине и духовенства — безместных попов, которые притулились к патриарху и ждали от него милостей и мест в приходах.

Филарет же не хотел видеть их у себя на службе, знал их погрязшие в греховности души. Он собрал всех священнослужителей и сказал им:

— Я не могу одарить вас милостью, хлеба дам, а службы дать не в силах. И на самозванца не лелейте надежд. Отныне нет его власти на Руси. Молитесь Господу Богу о прощении грехов и возвращайтесь в родимые гнёзда, пока Господь не прогневался на вас. Такова воля Божия, да исполним её не сумняшеся.

Филарету возразил Михаил Салтыков, который пришёл на совет незваным. Князю уж никогда не отмыть грехов пред москвитянами, считал Филарет и не выпросить милости у Господа Бога за свои измены.

— Ты, владыко, не толкай нас в хомут. Знаю, что скоро царём на Руси будет польский король Сигизмунд. Ему и послужим верой и правдой. Знай к тому же: всё, чему учишь россиян, ноне будет ведомо гетману Яну Сапеге. Берегись!

Воспротивился Филарету и князь Василий Рубец-Мосальский. Его измены тоже были ведомы москвитянам.

— Иди сам на поклон к царю-шубнику, — сказал Василий Филарету. — А нам пора готовить послов к королю Сигизмунду и просить его на царство. Вот и весь сказ.

Федька Андронов хотя и не был на совете, но всё узнал в тот же день от Салтыкова и Рубец-Мосальского. И злостью налился:

— Вновь вздыбился Филаретка! Ну, да обуздаю, не впервой!

В тот же день три нечестивца явились к Яну Сапеге. Верховодил Андронов. Он и выложил усвятскому старосте:

— Ты, ясновельможный пан-гетман, прими меры и сделай укорот владыке Филарету. С его благословления россияне покидают Тушино. А они нам нужны.

Скорый в своих действиях Ян Сапега во всём разобрался одним махом, приказал Андронову:

— Иди к полковнику Волюцкому, пусть поднимет гусар и арестует всех недостойных нашей милости.

Андронов исполнил приказ Яна Сапеги с усердием. Он побежал к полковнику Волюцкому, встревожил его, словно на пожар. И через несколько минут Филарет и все, кто находился близ него, были арестованы. Их объявили пленниками войска польского.

Второго февраля, в день Сретения Господня, поздним вечером стражники-поляки пустили в каменный подклет человека. Он принёс пленникам пищу. Раздав ржаные лепёшки всем по очереди, подошёл к Филарету и прошептал на ухо:

— Я Игнат-москвитянин. Пришёл спасти тебя, владыко. Надень мой кафтан и треух, иди, и тебя выпустят стражники. За твоими палатами — лошадь и сани. Уезжай не мешкая, путь открыт.

Филарет же ответил ему:

— Вот ты принёс хлебы и раздал их, и я получил свою лепёху. Зачем же мне, сытому, уходить и оставить братьев во Христе врагу на поругание? Уведи их, и я уйду последним.

— Тогда тебя лишат живота.

— На всё воля Божия.

— Иного случая не будет, — рассердился Игнат. — Завтра вас погонят в Литву. Не мешкая и уходи!

— Тебе пора уходить, — вставая с соломенного ложа, сурово сказал Филарет — Я тебя узнал, ты пособник Федьки Андронова. Уходи, не желай себе худа!

— Но-но, потише. А не то заткну зевало!

— Своё успей закрыть. — И Филарет с силой толкнул Игната к двери, крикнул: — Эй, стражи, зачем татя пустили?