Она вздохнула.

Священник читал из Библии:

— Ангел Господень ополчается вокруг боящихся Его и избавляет их…[13]

Я наблюдала за тем, как Марго осторожно потянулась к руке Грэма и очень медленно взяла ее в свою. Тот резко очнулся от своих мыслей, потом, когда увидел, что Марго делает, слегка шагнул вбок, чтобы встать ближе к ней.

— Ты в порядке, папа?

Грэм заморгал. Спустя несколько мгновений кивнул. Что-то в этом первом упоминании слова «папа», в этом новом титуле, придало ему сил. Когда Марго стиснула его руку, он согнул шершавые пальцы вокруг ее пальцев. Клянусь, я видела его улыбку.

У меня ушло много лет, чтобы понять, как демон смог убить человека. Позже Нан сказала, что он и не мог этого сделать: маму убила вина. По крайней мере, ее вина из-за сделанного давным-давно аборта дала тучную почву, где смогли произрасти микробы, которые вложил в нее Грогор.

Такое объяснение не заставило меня почувствовать себя лучше, ничуть. Вместо этого оно посеяло семена иного рода — месть.

Ладно, я должна вас предупредить. В подростковые годы я не была ангелом.

Простите, не смогла удержаться. Но вы знаете, что я имею в виду.

Мне исполнилось тринадцать, и внезапно мир съежился, превратившись в маленький пакетик клея. Я обнаружила, что это магическое вещество способно приклеить постер с Донни Осмондом[14]к стене моей спальни и унести меня далеко от горя, которое после смерти мамы высовывало свои грязные башмаки из-под нашего обеденного стола. Вскоре после того, как я была записана в местную школу, меня захотели оттуда выгнать. Папа боролся за то, чтобы я осталась там. Мои отметки по английской литературе были лучшими в классе, поэтому ему ответили — ладно, если только я перестану сбегать с уроков и подбивать остальных детей курить марихуану.

Несколько лет спустя после маминой смерти я бродила как волк-одиночка, сочиняя по ночам полные муки поэмы, чтобы спастись от тоски, заводила дружбу с неподходящими людьми и наблюдала, как папа проводит дни, глядя на часы на каминной полке, которые давно перестали тикать. В конце концов он закончил новый роман. Я прочитала черновики и сделала детальный разбор написанного. Папа посмеялся над моей не по годам развитой способностью замечать слабые места сюжета и неудачных персонажей. Потом сдернул со своего стола старую пишущую машинку и водрузил ее на мой туалетный столик.

— Пиши, — приказал он.

И я стала писать.

Сначала я насочиняла много ерунды. Потом написала несколько приличных коротких рассказов. Потом перешла на любовные письма. Долговязому недоразумению по имени Сет Бомер. Похоже, у него были проблемы с тем, чтобы стоять или сидеть неподвижно. Он смазывал свои черные волосы до тех пор, пока они не начинали свисать, закрывая ему пол-лица, как крыло мертвой вороны. Он редко смотрел кому-нибудь в глаза и всегда держал руки в карманах. Но мне было шестнадцать. Ему — двадцать. Он был замкнутым и очень быстро гонял на машине. Как я могла его не любить?

Я наблюдала, как Марго копает себе яму, прежде чем спрыгнуть туда. Я часто возводила глаза к небу и разговаривала сама с собой. Назовите меня циничной. Но я в буквальном смысле слова уже побывала в ее шкуре и теперь испытывала из-за этого неудержимые рвотные позывы. Сет был своего рода вехой: теперь я видела, как далеко я зашла с того момента, как Марго начала стремительно скатываться в саморазрушение.

Однако на этот раз я не была очарована. Это напоминало просмотр плохой романтической комедии — ты в точности знаешь, кто есть кто, что происходит, когда что случится, и можешь выставить на часах точное время благодаря намекам струнной музыки. Это было скучно. И я боялась. Я видела вещи, которые никогда, никогда раньше не видела. Я не имею в виду душу и тому подобное. Я не говорю об аурах или фаллопиевых трубах. Я имею в виду последствия моего пребывания в Доме Святого Антония. Хотя мы изо всех сил трудились, чтобы предотвратить последствия, разрушающие жизни детей, которые вошли в двери Дома Святого Антония, многое все-таки произошло. Сет был одним из таких последствий.

Марго встретила Сета, когда была в гостях с ночевкой в доме своей лучшей подруги Софии. Сет приходился Софии кузеном. Рано осиротев, он проводил много времени у родителей Софии. Хотя Сет унаследовал обширную ферму родителей, он предпочитал проводить большинство вечеров у тети и дяди, в их кишащем котами доме с верандой. Когда София начала приглашать к себе подружек с ночевкой, Сет стал появляться с собственными подушкой и одеялом.

Короткометражка самонадеянности.

Место действия: кухня. Время действия: сумерки. Атмосфера: на волосок от бросающей в дрожь. Шестнадцатилетняя девочка прокрадывается вниз по лестнице. Она роется в шкафу в поисках парацетамола — у нее колики, и она не может спать от боли. Девочка не видит силуэта человека, сидящего за кухонным столом, — человек читает и курит. Он несколько минут наблюдает за ней. Он уже замечал ее раньше, когда София и шайка ее дерзких подружек занимались макияжем. Высокая — примерно пять футов девять дюймов, — стройная, как бывают стройны шестнадцатилетки (выпирающий животик, узкие бедра), с густыми светлыми, как у норвежки, волосами до талии. Сочные розовые губы, презрительные глаза. И очень противный смех.

Он наблюдает, как она совершает налет на шкаф. Потом он объявляет о своем присутствии:

— Ты взломщица или что-то в этом роде?

Марго резко оборачивается, роняя коробочки с таблетками от мигрени на пол. Парень за столом подается вперед и по-королевски взмахивает рукой. При лунном свете Марго видит, что это кузен Софии.

— Эй! — монотонно говорит он.

— Э-э… Эй! — хихикая, неловко отзывается она. Я ненавижу чувство неловкости. — Почему ты тут, внизу?

Сет не отвечает, вместо этого похлопывает по столу перед собой. Марго послушно садится напротив. Он делает длинную затяжку, проверяя, сколько времени девочка ему даст. Можно ли подцепить ее без особого труда. Она блистательно проходит испытание.

— Итак, — говорит Сет, почесывая ногтем большого пальца свои бачки. — Я не сплю. Ты не спишь. Почему бы нам не заняться чем-нибудь получше, кроме как пялиться на лунный свет?

Марго хихикает. Потом, когда он улыбается, я смеюсь — в теле подростка.

— Ты имеешь в виду испечь пирог?

Он щелчком отправляет окурок в раковину, плашмя кладет ладони на стол и опускает на них подбородок, улыбаясь ей снизу вверх, как собака.

— Ты умная девочка, знаешь, что я имею в виду.

— Мм, — возводит она глаза к потолку, — не думаю, что Софии понравится, если я пересплю с ее кузеном.