— Дейерде любила это место. Ей нравился риф.

На нее что, нашел философский стих?

— Но почему она забрала деньги и приехала сюда? Почему? У меня столько вопросов, но на них, кажется, нет ответов... Как жаль, что я плохо знала свою сестру. Хотя все правильно: ведь они с мамой из-за нехватки денег жили в Новом Орлеане у дяди, а я постоянно была с отцом, можно сказать, выросла на нефтяных станциях, разбросанных по всему миру...

— Я знаю. Дейерде завидовала твоей, как ей казалось, яркой жизни.

— Яркой? Ха-ха!.. Я, как никто, мечтала о настоящей семье...

— А у меня была настоящая семья. И что? От этого только хуже, когда собственный брак не удается...

— Наверное. Что касается меня, я всегда хотела как-то сблизиться с Дейерде, но ничего не получалось. Наверное, наши родители поступили неправильно, разделив все при разводе, даже собственных дочерей. Папа считал, что раз уж разводиться — так разводиться. Во всяком случае, если у нас и была возможность сблизиться, то только уже когда мы стали взрослыми. Дейерде никогда не могла простить мне, что я жила с папой при деньгах, а у них с мамой ничего не было. Ей и в голову не приходило, как одинока я была в детстве, как горько мне было видеть нищету в тех странах, где нам приходилось жить. Дейерде считала, что у меня всего по горло. Но это ей только казалось. А теперь ее нет. Она ушла. — По щеке Джесс скатилась слеза, и она попыталась незаметно смахнуть ее ладонью, чтобы не увидел Тед.

Но он увидел и прошептал:

— Будет, не надо плакать.

— Не знаю, с чего это я расчувствовалась, как сентиментальная дура... Тем более что не пролила и слезинки, когда узнала, что сестра погибла, — уже не скрываясь, плакала Джесс. Бессвязный поток слов мешался с душившими ее рыданиями.

Он взял ее за руку, и их пальцы сплелись.

— Мы потеряли ее раньше, чем она погибла, — грустно произнес Тед.

— От этого, наверное, мне еще хуже. Господи, кто бы мог подумать, что именно при тебе я буду лить слезы и именно у тебя искать утешения?.. — сокрушалась она, не в силах унять рыдания.

— Нет, это ж надо, заявлять такое!.. Банкрофт, ты точь-в-точь как я, столь же ужасна!..

— Замолчи, ради Бога! — Джесс запрокинула голову, но ее попытка успокоиться ни к чему не привела — ее по-прежнему душили рыдания.

Она не сопротивлялась, когда Тед снова обнял ее, — скорее, она сама прильнула к нему, и он не мог не почувствовать ее теплоту и нежность.

Начинало смеркаться. Джунгли становились непроницаемо темными. Тяжелая тишина только усугубляла напряженность минуты: Джесс — такая слабая и нежная — ищет утешения у него. Тед воочию видел ее уязвимость. Разве мог он не воспользоваться этой ее уязвимостью?

Ведь второго такого случая могло и не представиться.

Он давно ждал этого случая.

Он всем существом хотел ее, хотел долгие годы, и именно из-за этого его брак оказался таким несчастливым. Изо дня в день он подвергался невыносимой пытке присутствия рядом женщины, как две капли воды похожей на Джесс, — Джесс, которую он не мог никогда забыть...

Рыдания стали затихать. Еще мгновение — и Джессика Банкрофт возьмет себя в руки, снова станет независимой и холодной и оттолкнет его.

Тед крепче прижал ее. Теплое прикосновение ее роскошного бюста к его груди вконец опьянило его.

В нем заговорил первобытный инстинкт самца.

Разве он относился к тем мужчинам, которые не умеют воспользоваться своим преимуществом?

Самое время показать ей, кто кому принадлежит.

Без лишних слов он нагнулся и впился в ее губы. Она начала сопротивляться, но он целовал и целовал ее, пока у нее не пресеклось дыхание и она не обвисла, охмелев, на его руках... Пока ее пальцы не скользнули вдоль его шеи и не вцепились в золотистые пряди его волос...

Тогда он поднял ее на руки и понес в джунгли.

Наступил час его мести.

И ничего слаще не могло быть.

Солнце, словно огненный шар, опустилось за горизонт, и, освещая бархатную тьму неба серебристым светом, всходила луна.

В джунглях было тихо и душно. Теда сжигало пламя, бушевавшее в его чреслах. Взгляд его голубых глаз пронзал Джесс, как острые осколки стекла. Ее глаза были широко раскрыты. Не произнося ни слова, он продолжал упорно нести ее на руках в самую гущу деревьев. Он ничего не видел, кроме ее блестящих глаз, мягких и зовущих губ. Его всего трясло от всепоглощающего желания.

— Не надо, — запротестовала Джесс, когда Тед опустил ее на полотенце, которое успел бросить на землю.

— Ты когда-нибудь сдаешься, Банкрофт? — прошептал он, впившись губами в ее шею и обхватив ладонями ее груди.

— Сдаюсь? Никогда в жизни!

Но он чувствовал, как подалось ее тело, когда он погладил соски.

— Так ты готова до конца защищать храм?

— Разумеется! — Но ее руки обхватили его за шею, словно она пыталась сама удержать его.

— Черта с два, — прошептал Тед, изо всех сил прижимая ее к себе.

— Черта с два, — пробормотала она слабым голосом, словно признавая поражение.

Он с еще большим пылом целовал ее.

— А потом я буду главным, — бубнил он.

— Держи карман шире, — уже вся горя, откликнулась она. — Завтра же, Джексон, ты поплатишься...

— Я готов к последствиям, солнышко.

Джесс уже не боролась. Она приоткрыла рот, и его язык проник внутрь. Вся она была горячая и сладкая, как мед, и Тед почувствовал, с какой страстью потянулась она к нему.

— Я всегда хотел тебя, — шептал он. — Долгие годы... Только тебя одну... Дейерде хоть и похожа на тебя как две капли воды, но она не могла заменить тебя. Ни в постели. Ни в моем сердце... — Он стал спускать бретельки ее купальника. Она перехватила его руки, надеясь остановить его. Когда обнажились полушария грудей, Джесс часто задышала.

— Нет, — шептала она.

— Тебе нечего стыдиться своего тела, Банкрофт! Ты прекрасна! Прекрасна... Груди твои...

— Слишком большие. Они вульгарны...

— Они сексуальны дальше некуда! — Он еще больше спустил купальник.

— Из-за них я чувствую себя... шлюхой. Мужики только и знают...

— Они потрясающе прекрасны! Я хочу целовать их. Я хочу тебя. Всю до капельки.

— Если бы меня спросили, что я хочу изменить в себе, я бы сразу попросила изменить грудь...

— Благодарение Богу, что хоть раз тебе не дали сунуть нос куда не следует...

Он уже едва сдерживался, руки его дрожали. Он взял в рот ее сосок, и тело Джесс отозвалось на эту ласку: по нему прокатилась огненная лава. Тед вобрал губами мягкую плоть и стал легонько сосать, словно малое дитя. Джесс издала в экстазе протяжный стон.