узнала, что Вовка Кузаков был внуком Сталина от его незаконнорожденного сына. Многие, наверное, знают эту историю, описанную Ларисой Васильевой, которая в годы перестройки увлеклась рассказами о женах и детях Кремля.

В 1909–1911 годах Сталин повторно отбывал ссылку в Сольвычегодске и поселился в доме молодой вдовы Марии Прокопьевны Кузаковой. У нее было трое детей, а муж ее Степан Михайлович Кузаков скончался в 1906 году от ран, полученных в Русско-японской войне. Коба – так Сталин называл себя сам – готовился снова бежать, но получил указание от Ленина – отбыть небольшой срок ссылки в Сольвычегодске, дабы иметь возможность быть легальным. Ссылка заканчивалась 27 июня 1911 года.

Жильцом он оказался аккуратным, вежливым. Всё больше читал, писал. По ночам скрипели половицы: была у него такая привычка – ходить из угла в угол. Но, видимо, платил он хозяйке и любовью. Мужчина он был молодой (всего-то 32 года), горячий. Мария была на четыре года старше и очень красива. В общем, 1 сентября 1911 года, уже после отъезда грузинского постояльца, у Марии Прокопьевны родился сын, которого она назвала Константином. Крестили младенца не в Сольвычегодске, где, как во всяком маленьком городке, все всё знали, а в Стефаниевской церкви города Котласа. Понятливый священник в церковно-приходской книге сделал такую запись, о какой попросила Мария Прокопьевна Кузакова: мать – Кузакова, отец – Степан Михайлович Кузаков. Год рождения Константина Степановича Кузакова – 1908-й. Удивительно, что он всю жизнь писал именно эту дату своего рождения – 1908 год, а отец его умер в 1906 году. Но это никогда не вызывало вопросов в отделах кадров. В 1937 году его вызвали в НКВД и потребовали дать расписку о неразглашении тайны происхождения. Но по тому, как сложилась жизнь Константина Степановича Кузакова и его карьера, совершенно ясно, что ему покровительствовали. Хотя отец никогда не встретился с сыном, кстати единственным «удачным», и на вопросы о жизни в ссылке обычно отвечал: «Не припоминаю». К концу жизни К. С. Кузаков занимал пост первого заместителя председателя Гостелерадио.

Я, признаться, за всю свою жизнь Володю Кузакова не вспомнила ни разу. Но однажды случайно (наше телевидение не смотрю, тем более канал НТВ) 21 декабря 2009 года увидела в программе, посвященной вождю, своего старого знакомца с истфака. Боже, во что он превратился! Неряшливый ссутулившийся старик. А когда, собирая материалы к этой главе книги, прочла одно его интервью, пришла в ужас. «Как историк могу сказать: Сталин не мог не быть тираном, не мог поступить иначе. Его поведение было продиктовано временем. Не будь Сталина, появился бы другой такой человек. Как минимум, Сталин «откатов» не брал, особняков не строил. Умер в своей единственной шинели. Константин Степанович, его сын, тоже миллионов не заработал. Внуки и правнуки Сталина домов на Рублевке не имеют, отдыхать на Мальдивы не летают…» И закончил: «Да, посмотришь на всё… Сталина на вас нет!»

Глава третья

Детище ХХ съезда: ИМЭМО

Настоящим детищем ХХ съезда был наш Институт мировой экономики и международных отношений АН СССР. А создал его удивительный человек Анушеван Агафонович Арзуманян.

Он родился в небольшом армянском селе в крестьянской семье. Рано примкнул к большевикам и в 1920 году стал одним из организаторов комсомола Армении. Очень хотел учиться. Сначала это был Самарский институт красной профессуры, потом – Московский аграрный институт красной профессуры, а позже – Ереванский университет, где он стал в конце концов ректором. И вдруг в ноябре 1937 года его арестовали.

Шла чистка партийных кадров Армении, в ней активно участвовал Берия. Арзуманяна по доносу обвинили в принадлежности к антисоветской националистической правотроцкистской организации во главе с Агаси Ханджяном, который был его другом. Анушевана допрашивали с пристрастием, пытали. Он ничего не подписал и тем, возможно, спас себе жизнь. Всех признавшихся под пытками в своих мнимых преступлениях по «делу Агаси Ханджяна» расстреляли. Ханджяна расстрелял сам Берия, официально объявив о его самоубийстве. Но когда в конце 1938 года Сталин поставил Берию в НКВД на место Ежова, тот, обосновавшись в Москве, провел явно демонстративную акцию по реабилитации части арестованных «врагов народа». В число счастливчиков попали и те, кто упорно не признавал своей вины. «Дело Арзуманяна» было затребовано из Еревана в Москву, где решением Особого совещания при НКВД он был оправдан. В мае 1939 года Арзуманяна освободили.

Он прошел всю войну. После демобилизации попал в Баку, работал в Азербайджанском университете. Там он женился на Айкуш Лазаревне Туманян, старшая сестра которой – Ашхен – была женой А. И. Микояна. Это, несомненно, помогло Арзуманяну в жизни и карьере. А. И. Микояну, всегда интересовавшемуся внешнеторговыми проблемами, понравился этот новый родственник, экономист с новаторскими идеями. Он помог ему перевестись в Москву в Институт экономики, где работали академик Е. С. Варга и многие бывшие «имховцы», ученые, уцелевшие после разгрома Сталиным в 1947 году Института мирового хозяйства и мировой политики (ИМХМП).

При поддержке Микояна и был создан Институт мировой экономики и международных отношений. Здесь нашли приют многие выдающиеся ученые, выброшенные в разное время из академической науки по политическим мотивам и те, кто недавно вернулись из лагерей. Но поскольку институт был создан, чтобы обслуживать «директивные инстанции», он с самого начала стал весьма престижным. И туда потянулись дети и родственники высшей советской номенклатуры. Какое то время в ИМЭМО работали, впрочем не оставив заметного следа в науке, внук Кагановича, дочь первого председателя КГБ Серова, дочь генерального прокурора СССР Руденко, дочь и сноха министра иностранных дел Громыко. Промелькнула, именно промелькнула в нашем Отделе развивающихся стран Екатерина Козырева, дочь заместителя министра иностранных дел СССР Козырева, впоследствии министра иностранных дел РСФСР. На ней женился наш аспирант Игорь Иванов, будущий министр иностранных дел.

Вот перечисляю я всех этих жен и дочерей и невольно вспоминаю, как сотрудницы Литфонда выдавали путевки в Дома творчества писателей: «Ну всё. Писателей обслужили. Запускай жёписей, дописей и мудописей». Что это означало? «Жёны писателей, дочери писателей и мужья дочерей писателей». Смех смехом, но принадлежность этих деток к институту укрепляла позиции Арзуманяна в глазах партийной номенклатуры. При возникновении у дирекции трудностей разного порядка «ответственные мужья» помогали. Собственно, потому этих жен, дочерей и любовниц и держали.

Попала я в ИМЭМО чудиком

После окончания истфака МГУ я очень хотела попасть в Институт истории АН. Но не получилось. А об Институте мировой экономики я вообще не слышала. И вдруг узнаю, что моим дипломом и