— Вызывай врача! — резко бросила она. — И службу безопасности тоже.

Мэри моргнула и открыла глаза.

Анна в длинном черном шелковом халате сидела у стола в кухне. Ее глаза блестели, она улыбалась и ела оладьи. Эта картина напомнила Джо о том, какой прекрасной была их семейная жизнь в не столь давнем прошлом.

— Это просто отлично: смотреть, как ты сидишь и ешь оладьи. — Он подошел к ней, взял ее маленькие ладони в свои и притянул жену к себе. И крепко прижал к груди. — Ты мой гномик, — сказал Джо, гладя ее по голове и целуя в макушку. Так они и стояли несколько минут, не двигаясь и прижимаясь друг к другу.

— Как он их убивает? — вдруг спросила Анна.

Джо медленно отодвинулся от нее:

— Что ты сказала?

Она продолжала стоять, прижавшись головой к его груди.

— Этот… Посетитель. Я смотрела новости.

Джо поднял за подбородок ее голову, но никак не мог поймать ее взгляд.

— Ты и впрямь хочешь знать?

Она кивнула.

— Я бы не хотел, чтобы ты такое увидела.

— Ну пожалуйста!

Джо положил ей руку на грудь, почувствовал, как сильно бьется ее сердце.

— Не стоит об этом думать.

— Почему?

— Я прошу тебя: выкинь все это из головы, — мягко и терпеливо сказал Джо.

— Но что, если…

— Милая, я же в курсе дела. Это не Роулинс. Этот парень не имеет к Роулинсу никакого отношения. Это совсем другой человек. Можешь мне поверить, а детали тебе знать совершенно не обязательно. Ты такая красивая! Я смотрю на тебя, и у меня сердце разрывается оттого, что в твоей прелестной головке столько страха и боли.

У нее на глаза навернулись слезы.

— И я не собираюсь приходить домой, — продолжил Джо, — и рассказывать тебе о преступлениях во всех подробностях.

— Значит, там все было еще хуже, чем в газетах…

Он молча улыбнулся, но глаза оставались грустными.

— Ты, наверное, жалеешь, что не можешь фильтровать для меня все газетные новости.

— А я как раз хочу попробовать.

Она пошла к шкафчику, взяла салфетку и промокнула глаза.

— Давай устроим себе вечером выход в город?

— Ты серьезно?

Анна рассмеялась:

— Надоело тут сидеть, это действует угнетающе.

— И куда тебе хочется пойти?

— В бар «Кардино».

Он улыбнулся:

— «Кардино»? Ну, не знаю… Помнится, я как-то водил туда одну маленькую юную девушку. «Я француженка! Я не пью пиво!» — кричала она, а потом так напилась, что ей пришлось выйти за меня замуж.

— Ты ужасно пародируешь мой акцент. — Она повернулась было, чтобы уйти, но тут ее халат распахнулся и соскользнул с плеч.

Анна медленно покачала головой, но Джо уже шел к ней, помахивая черным поясом от халата в высоко поднятой руке.

Арти Блекуэл был самым низким среди репортеров, работающих в этом районе. Его короткие волосы торчали седыми клочьями на голове и из коротко подстриженной бороды и всегда выглядели немытыми. При ходьбе он сильно склонялся влево под тяжестью болтающейся на плече громадной сумки. Сейчас Блекуэл дежурил возле полицейского управления Северного Манхэттена, потея на солнце.

— Ба-а, кого я вижу! Детектив Лаккези!

Джо посмотрел на него сверху вниз:

— Рад вас видеть, Арти.

— Значит, вы опять при исполнении? А как же ваша перестрелка и облом с Роулинсом?

— С меня полностью сняли все обвинения в связи со смертью Ригса, так что вот он я, живой и здоровый. Такие дела, Арти.

— Рад за вас. А что вы сейчас ведете?

— На меня свалилось дело Лоури, на моего партнера — дело Ането.

— Даже так! — явно обрадовался газетчик.

Тут налетел ветерок, и Джо пришлось отвернуться: от Арти всегда исходил запах его последнего обеда.

— А почему вы кликуху такую убийце придумали: Посетитель? Он что, звонит своим жертвам перед тем, как к ним заявиться?

— Преступник звонит им в дверь. Шеф перед камерами немного стушевался и просто обронил в микрофоны «посетитель». А какой-то репортер решил, что это звучит достаточно интригующе, чтобы завести публику. Так чем я могу быть вам полезен?

— Для меня у вас что-нибудь есть?

— Да ладно вам, Арти. Вы ж сами понимаете, я ничего не могу вам сообщить.

— Ну хоть что-нибудь, чего еще никто не раскопал… Бросьте мне косточку.

— А как вы вообще здесь оказались?

Арти пожал плечами:

— Да просто проезжал мимо…

Джо рассмеялся и двинулся дальше.

Репортеру приходилось бежать, чтобы поспевать за ним.

— А в расследовании по делу Дьюка Роулинса у вас есть какие-нибудь подвижки?

Джо резко повернулся к нему:

— В этом расследовании я непосредственного участия не принимаю, и вы это отлично знаете! Ступайте в ФБР, поговорите с ними. Ступайте, ступайте, там сами найдете, с кем вам, черт побери, следует побеседовать!

Джо сидел за столом, положив перед собой дело Ането. Снимки холла, где произошло убийство, он разложил веером вместе с крупными планами кровавых пятен, стараясь понять причины, по которым убийца начал свое гнусное дело именно здесь.

Стал ли Ането его первой жертвой? Получалось, что так оно есть. Всем подразделениям городской полиции было дано задание просмотреть свои файлы в поисках аналогичного по почерку преступления, но ничего похожего не нашлось, а шансов, что в какой-то нью-йоркской квартире уже год валяется еще одно мертвое тело, практически не имелось.

Джо медленно перебирал фотографии. Он уже просматривал их не раз, но поскольку в деле постоянно обнаруживались новые обстоятельства, он и в снимках пытайся обнаружить нечто новое, на что ранее не обращал должного внимания. Проглядев шесть фото, Джо замер. Эта фотография была сделана в холле — торс Ането крупным планом; ничего особенного, если не считать темного пятна в углу снимка. Он достал из ящика увеличительное стекло. Да, точно. Жучок-кожеед. Джо в свое время два года занимался энтомологией, прежде чем бросить это дело и уйти в полицию. Его отец был профессором, специалистом по энтомологии.

Джо снова всмотрелся в снимок. Жучок-кожеед оказался там вовсе не ради Уильяма Ането — тело потерпевшего еще не представляло для него никакого интереса. Эти насекомые появляются на трупе только после того, как его посетили мухи и отложили в него свои яички, а личинки уже начали выбираться наружу и окукливаться. Вот тут-то и появляются кожееды — поживиться иссохшими тканями. Но на теле Уильяма Ането еще не было подобной ткани: труп обнаружили менее чем через двадцать четыре часа после убийства.