– Вы разные, – тактично ушла от ответа Лера. Юля была обычной Барби, пусть веселой, шебутной, красивой, но слишком стандартной. Таких хорошеньких блондинок пруд пруди, а в Светлане была изюминка. Хотя, конечно, наличие в ближайшем окружении красавицы с ангельским характером, покладистой, хозяйственной и верной супругу, выведет из себя кого угодно. На ее фоне сложно чувствовать себя комфортно, а тянуться – увольте.

Хотя Света все сделала умно. Поставила цель, добилась мужчины, обеспечившего ее материальные потребности, и теперь крепко держала птицу счастья в своих руках. Хотя, может, и не так все? Может, Света своего толстопузого добродушного Костю искренне любит и на самом деле смысл жизни видит в том, чтобы быть с любимым человеком, радуя его по мере сил и возможностей. В таком случае, господину Захарову крупно повезло, а ветреной Юле ничего не светит. Хотеть и мочь – слишком разные вещи. Наверное, спокойная и домашняя Светлана была Лерочке даже ближе. А вспышка ярости в кафе легко объяснялась женской интуицией. Света не дура и наверняка подозревает, с какой целью подруга крутится рядом с ее супругом.

– Ясно. Только пустышка она. Красивая тупая пустышка, без эмоций и интересов. Предсказуемая, как понос после молока с огурцами. О чем с ней Костя разговаривает, интересно? О маринадах и пирогах, что ли?

– Иногда людям и молчать друг с другом приятно, – робко предположила Лерочка.

– Это ты из личного опыта или вычитала где-то?

– Слышала. Мне подруга рассказывала. Она говорит, что любовь – это когда держишь за руку, молчишь, и нет ни отчуждения, ни неловкости.

– И многих она за руку держала?

– Многих, – призналась Лера.

– Ну, когда в жизни столько разнообразия, то и помолчать не грех. А попробуй изо дня в день молчать с одним и тем же. Год молчишь, два молчишь, а потом в криминальной хронике репортажи про убийства на почве бытовых и семейных ссор. Плюс ко всему легко молчаться должно не только тебе, но и мужику. А они просто так молчать не любят. Они при этом либо телевизор смотрят, либо на компьютере играют, либо делом заняты. В какой-то момент ты у них вообще из памяти выпасть можешь, если все время молчать, не встряхивать и о себе не напоминать. Тетка должна быть непредсказуемой, праздничной и слегка стервой. Я такая и не жалею. Потому что я – баба с большой буквы.

«Буквы „Б“, – додумала за нее Валерия и вздохнула. Получалось, что надо быть чем-то средним между Светой и Юлей. Но чем именно и как? И надо ли? Может, плюнуть на эти тонкости, уйти с головой в работу и не ломать голову? А судьба сама найдет, когда придет время. С другой стороны, а что, если это время придет годам к пятидесяти? Счастья и праздника хочется сейчас, а не потом, когда медкарта раздуется от бумаг, аптечка перестанет помещаться в коробке из-под обуви, наряды в шкафу станут похожи на парашютные чехлы, фигура перестанет быть предметом гордости и время будет безвозвратно утеряно.

– Женщина должна покорять. Ты готова покорять? В сауну-то идем?

– Не знаю, – вздохнула Лера.

– Уже лучше. Это хотя бы не «нет»! – обрадовалась Юля. – Правильно, не дай боже стать похожей на Светку. Это же приговор, диагноз! Ну, ладно, целую в нос. На днях позвоню. Будем лепить твой менталитет. Мне все равно заняться нечем, а тебе польза.

У подъезда маячила чья-то тень. Лера нашарила в кармане допотопный газовый баллончик и трусливо притормозила.

Это орудие самозащиты пережило уже не одну клиническую смерть: сначала мама умудрилась выкинуть дефицитную вещь в мусоропровод. Пролетевший немало этажей и приземлившийся в отбросы баллон был торжественно преподнесен владелице дворником. Снедаемая чувством вины мама дала тому наказ, который и был выполнен в кратчайшие сроки за скромное денежное вознаграждение. Лера и купила бы новый, но по тем временам вещь была дорогой, да и достать ее оказалось не так просто. Поэтому баллончик сначала долго полоскали под горячей водой, после чего заботливо протерли спиртом. На этом его беды не закончились – еще дважды многострадальный агрегат был постиран вместе с курткой в стиральной машине.

Юля уже уехала, телефон, как назло, разрядился, а кричать маму под окнами – соседи потом засмеют. Плотно зажав баллончик в кулаке, Лерочка с независимым видом и отчаянно труся пошагала к дому.

Тень ожила и метнулась навстречу. Глухо взвизгнув, Лера выхватила баллон и направила на приближающийся силуэт. Ничего не произошло. Кнопка покорно ушла вниз, но ни шипения, ни облака нервно-паралитического газа – ничего этого не было.

– Это я! – Тень заполошно шарахнулась в сторону, перемахнув через низкий заборчик. – Лера, ты что?

– Кто я? – строго потребовала уточнений Лерочка, при этом пытаясь не прикусить язык или губы – зубы выбивали истерическую дробь, норовя отхватить жизненно важные части организма. Тело стало ватным и отяжелело, как пластиковая бутыль с молоком, сознание подернулось пеленой, но страх прошел. Потому что в голосе говорящего этого страха было еще больше.

– Ты что, не узнаешь? Игорь! Твой… – тут он замялся, споткнувшись на самоидентификации, и быстро замаскировал замешательство под попытку с пыхтением преодолеть забор. – Убери свою пукалку. Ты что на людей кидаешься?

– Я? – заторможенно переспросила Лера, размышляя, не дать ли ему баллончиком в глаз. Хоть удивить своего экс-бойфренда на прощание.

– Ну, не я же.

– Тебе чего надо-то?

– Ну… поговорить.

– Так поговорили уже, – равнодушно пожала плечами Лера. Она уже совершенно успокоилась и, если не считать подрагивающих колен и общей тошнотворной слабости, чувствовала себя вполне сносно.

– Мы тогда плохо поговорили. И расстались как-то… – Игорь защелкал в воздухе пальцами, подбирая слово. Валерия вдруг поняла, что всегда терпеть не могла эту его привычку и звук хрустящих суставов.

«Вот так выйдешь замуж, все рассчитав, а потом будешь сходить с ума от мелочей, – неожиданно подумалось Лере. – Чавкает, чай прихлебывает, сухарем хрустит, рубашки носит полосатые или еще какая-нибудь непринципиальная, но выводящая из себя чушь».

– Игорь, ты не заболел случаем? – язвительно поинтересовалась Лера. – Тебе чего надо – продублировать сцену прощания? Чтобы было красиво и трогательно?

– Не в этом дело…

– Слушай. На улице ночь, ты трешься у моего подъезда, пугаешь прохожих, топчешь газоны и мычишь, как Герасим. Давай кратко и внятно: чего надо?

– А ты изменилась. Жесткая стала. – Игорь задумчиво и грустно изучал ее лицо. – Повзрослела, что ли.

– Да-да, я повзрослела на месяц. Тебе поговорить не с кем? Я не психоаналитик.

– Лера, давай…

– Давай расстанемся друзьями, только навсегда, – говорила Лера, радуясь своей решительности. – Без поздравлений с праздниками и обмена эсэмэсками. Красиво, интеллигентно и без взаимных упреков. Нам было хорошо вместе, но отношения себя исчерпали. Спасибо тебе за все. Нормально? Приличия соблюдены? Мне уже можно пойти домой и лечь спать? Вообще-то на работу завтра.