– Согласна. Поведешь ты. Я пока проверю, чем Ледо занимался со времени нашей последней встречи.

Она сорвала с вешалки пальто, набросила его и недоверчиво уставилась на протянутый Рорком шарф – рождественский подарок, собственноручно связанный Пибоди.

– Там холодно, – напомнил Рорк.

– Ладно. – Обмотав шарфом шею, она метнулась к двери, радуясь, что Пибоди отдала предпочтение неярким цветам.

Она уже бежала к прогревающейся машине, когда он, догнав ее, ловко натянул ей на голову лыжную шапочку.

– Черная! Тебе идет.

Спорить, как и напоминать, что сам он без шапки, не было смысла. Она прыгнула на пассажирское сиденье и уткнулась в компьютер.

– Его звали Вендал – подумать только! Возраст – тридцать четыре года. Выглядел лет на десять старше – из-за злоупотребления химией и всем, что только можно придумать. После нашей с ним встречи он ненадолго садился за хранение наркоты. Был осужден на полгода, просидел четыре месяца, вышел под обещание завязать и лечиться. Держу пари, даже и не подумал этим заняться. Адвоката по тому делу ему выделили. Не вижу никакой связи с Баствик. Ее и не должно быть, разве что через меня.

– Расскажи мне о нем, – попросил Рорк, выезжая из ворот.

– Второстепенный – нет, для него это комплимент, третьестепенный наркоторговец и совсем пропащий наркоман. По нему можно было изучать вред «дури». Любил бильярд и неплохо играл, но это в прошлом, потому что «дурь» испортила ему зрение. Крыса из подземелья, завсегдатай «Геймтауна». Дубина, пустое место. Склонности к насилию не проявлял. Сбежать, спрятаться, обмануть – вот его промысел. Так, мелочь.

Она устало прикрыла глаза.

– Когда ты видела его в последний раз?

– Позапрошлой зимой, перед потерей жетона. Тогда я расследовала убийства бездомных.

Она вспомнила жюри присяжных из своего сна с участием Вейверли.

– Я затащила в подполье Пибоди – ох, и напугалась же она тогда!

– Теперь не напугалась бы.

– Теперь – нет. Я искала его там, потому что знала, что он якшался с одним из потерпевших – стариком Снуксом, пострадавшим за торговлю вялыми цветами.

Она мысленно перенеслась в подземелье, в мир отбросов и опасностей. В тоннели, где свирепствовало зловоние и обитали потерянные души.

– Я нашла его в «Геймтауне», у бильярдного стола. Один из партнеров не пожелал прерывать игру и полез на меня с кулаками. Пришлось отнять у Ледо кий и задать ему жару. Он был здоровенный, отразил атаку. Я врезала ему коленом в промежность. Забила «чужого», так сказать.

– Если убийца карает твоих обидчиков, то пострадать должен был, скорее, тот здоровяк.

– Я дралась любимым кием Ледо и сломала его об башку того козла. Тогда на меня накинулся сам Ледо, засветил мне в глаз. Ничего страшного, но звездопад из глаз был будь здоров.

– Ты его арестовала?

– Нет. Только припугнула арестом за нападение на сотрудника полиции и выжала из него все, что хотела. Он согласился стать информатором, но толку от него не было, он мог только бесить. Конченый болван!

– Все это должно фигурировать в твоих рапортах.

– Это точно. – Ева вздохнула. – Все там. Да и сам Ледо хорош: пытался улучшить свою репутацию среди ему подобных, хвастаясь, как наподдал стерве из полиции, оставил у нее на лице отметину. Он вполне мог болтать об этом в свою последнюю отсидку, да еще приукрасить историю.

Рорк ехал быстро, ловко лавируя между макси-бусами, рано выехавшими из дома горожанами, такси.

– Все сходится на тебе, это плюс.

– Не забудь, мы имеем дело с убийцей. Так что, скорее, минус.

– Выше голову! Это все болтовня. – Он снял руку с руля и погладил ее по плечу. – Ты справишься. Ты ищешь того, кто знал этих двух потерпевших и был осведомлен об их связи с тобой. Баствик выступала в прессе, с ней все просто. Со вторым потерпевшим сложнее.

– Снова приходится предположить, что это полицейский или юрист. Вряд ли на мне зациклился кто-то, знавший и Баствик, и Ледо. Трудно представить двух более непохожих людей, чем они. Полицейский, юрист, кто-то из судейских. Или, скажем, репортер.

Она задумчиво забарабанила пальцами по своему бедру.

– Мира считает, что он организован, умен, сдержан. Способен строить и осуществлять долговременные планы, избегает конфликтов. Ищет одобрения – по крайней мере, моего – и похвалы.

– Этот человек тебя идеализирует, – подхватил Рорк. – И способен в два счета тебя демонизировать.

– Согласна. Пойдешь со мной?

Тротуары Квадрата загромождали ржавые остовы машин. Все мало-мальски работающее с них уже сняли, а то, что осталось, густо расписали бранными словами, непристойными предложениями и порнографическими граффити.

Позади бывшего пикапа, давно оставшегося без колес и без дверей и превращенного в линялую ширму для отправления естественных потребностей, был припаркован внушительный черно-белый автомобиль полиции. На ступеньках лестницы, ведущей вниз, в ночлежку, устроились двое, страдавшие то ли бессонницей, то ли неизлечимой игроманией. Щеки у обоих раскрасневшиеся, глаза злющие.

Неподалеку стояли двое околоточных дроидов с присущими дроидам злобными рожами. Оба готовились прибегнуть к полицейским дубинкам.

– Лейтенант! – К вылезшей из машины Еве подошел один из них, задуманный конструкторами как чернокожий мужчина лет тридцати, с плечами шириной в Великую Китайскую стену. – Мы предназначены для сдерживания толп при возникновении необходимости и для наблюдения за официальным транспортом. Мы запрограммированы на специфические ситуации и культуру данного района.

– Вот и делайте свое дело. – Ева оглядела здание, темные окна, некоторые из которых были заколочены досками. – Рановато для беспорядков. – Она покосилась на бездельников на лестнице, один из которых почмокал губами, изображая адресованные ей поцелуи.

Дроид обернулся на хулигана, но Ева покачала головой:

– Я сама.

Она двинулась на обидчика, не обращая внимания на ветер, трепавший полы ее длинного кожаного пальто.

– Охота целоваться?

– Копу моих губ не дождаться! – Из-под набрякших век на нее уставились налитые кровью глаза, растянутые в улыбочке губы показали вопиющее пренебрежение гигиеной полости рта. – А вот член у меня о-го-го, в самый раз для твоего ротика.

Тощий приятель красноглазого по-девичьи захихикал.

– О-го-го, говоришь?

Он растопырил колени и похлопал себя по промежности.

– Ты таких не видывала, сучка.

Она склонила голову набок и улыбнулась.

– Чего я только не видала! Где доказательства?

Мистер Большой Член, здорово перебравший «дури», расстегнул ширинку и вывалил свое хозяйство, твердевшее на глазах. Ева подумала, что он вправе участвовать в первенстве чемпионов. Но это только облегчало ей задачу.