цыпочки, недовольно поморщился:

-Тебя плохо кормят. Я распоряжусь увеличить твой рацион.

Совершенный, все так же напряженно вытянувшийся, сверкнул глазами, булькнул пережатым горлом, просипел затухающим в стенах звуком, истек бесцветной краской бессильных слов:

-Не боишься, что я расскажу о тебе, неведомый враг, что занял место мальчика-инквизитора?

-Боюсь? – Леонардо коснулся указательным пальцем ямочки на подбородке, ненадолго задумался, копаясь в мыслях, предположениях, предпосылках – Нет, я не боюсь. Я опасаюсь твоей глупости. И я тебе не враг Совершенный. Я буду беречь тебя, я буду оберегать тебя от всего и всех. Слово Владыки!

-Для чего оберегать, враг?

-Для чего? Узнаешь. Скоро узнаешь. Все скоро!

Леонардо широко и открыто улыбнулся, и искренне, не тая чувств, подмигнул Совершенному:

-Благодарю тебя за эти мгновенья. Дух мой ныне спокоен и ровен. А то эти низшие так утомляют! Ну ты то ведь понимаешь меня, Совершенный? Ты точно меня понимаешь! Моя прелесть!

И не дожидаясь ответа и более не обращая внимания на прикованного к стене человека, Леонардо покинул камеру. Только его немного беспокоила произнесенная им последняя фраза: «Моя прелесть!». Фраза была бессмысленной и одновременно осмысленной и даже двусмысленной. Она была полна символизмом и значением, но каким и для кого?

А кода Леонардо вернулся в камеру, его ожидал неожиданный сюрприз. Приметный ростом служитель канцелярии приората возвышался вытянутой в небеса башней у секретарского пюпитра брата Олонсона. Энергично шелестел листами бумаги и попеременно быстро и недовольно тыкал пальцем то в начертанные на них строки, то в висящего на ремнях арбалетчика, словно он о чем-то спорил с секретарём и что-то ему доказывал. Брат Олансон не соглашался, отрицающее взмахивал руками и тут же скорбно кивал головой и елозил пальцем по подсовываемым ему служителем листам. В конце концов они пришли к неведомому консенсусу. Брат Олонсон пожал плечами, внес несколько записей в протокол допроса, встал и громко откашлялся:

-Внимание малого трибунала! – голос секретаря прервал любопытствующее ожидание отцов-инквизиторов.

-Сей исследуемый – рука секретаря указующе вытянулась в сторону арбалетчика - предположительно еретик и пособник врага Веры и рода людского, твердо и точно опознан! Согласно показаниям добрых людей, чьи имена не раскрываются согласно Кодексу, что подтверждены ими клятвой на Святой Книге, augustus juratum, это есть Ксандр по прозвищу Стрелок. Он является уроженцем селения Лакемо епархии Сабарте, рода Укку. До года Ясного Неба он проживал на улице Тюльпанов в съемной комнате в Сером доме, что принадлежит почтенному горожанину Есику Тоззе и должен сему домовладельцу семь с четвертью флоринов включая проценты за задержку платы. Сей Ксандр по прозвищу Стрелок имеет жену по имени Паккета, рода Фоте, также уроженицы селения Лакемо епархии Сабате, и дочь примерно девяти-одиннадцати лет именуемую Сюззи по-прежнему живущих в том доме и той же комнате. Жена и дочь сего Ксандра уже взяты под стражу и вскоре будут доставлены в приорат. Согласно пункту три дробь девять Кодекса Инквизиции, первый круг вопросов к исследуемому может быть пропущен, как необязательный, о чем внесена соответствующая запись в протокол. Малый трибунал в лице легата-следователя Леонардо может приступать ко второму кругу вопросов и второй ступени допроса вплоть до первой, буде исследуемый позволит себе не отвечать на задаваемые ему вопросы и упорствовать в своем молчании.

Леонардо все время, пока секретарь вещал и сыпал как мукой канцеляризмами и тяжеловесными оборотами речи, не спускал глаз с арбалетчика. Он видел, как напряглись мышцы его тела при имени жены, дернулся судорожно кадык, сузились глаза и окаменело его лицо при имени дочери. А при известии о их задержании и скорой доставке близких в казематы приората на его виске забилась-запульсировала беспокойно выпуклая венка.

-Прекрасно, брат Олонсо. Личность исследуемого установлена и сомнений не вызывает, что упрощает процесс допроса. Легат-следователь Леонардо, вы желаете что-то дополнить или сразу перейдете к вопросам второго круга?

Старший секретарь вопросительно посмотрел на Леонардо. Леонардо встал и поклонившись отцам-инквизиторам ровным тоном ответил:

-С вашего позволения, мэйстер старший секретарь, я воспользуюсь правом на изменении процедуры следствия и прошу малый трибунал удалиться в совещательную комнату.

-По какой такой причине, легат-следователь? – брат Родригес даже чуть приподнялся со своего стула с несуразно высокой спинкой – Что, нам неведомое, позволяет вам прервать допрос на, на мой взгляд, весьма несвоевременное совещание?

Брат Родригес с наигранно недоуменным видом обвел рукой помещение допросной, задерживая движение своей длани на арбалетчике, Мастере Слова и пюпитре брата Олонсона:

-Исследуемый опознан, брат Черри готов приступить к своим обязанностям, дабы подтвердить выводы следствия его согласием. Впрочем, это и не обязательно. Зачем? Вина сего еретика и отступника в явном противодействию Вере нашей и пособничестве Врагу людскому несомненна и доказана вами же легат-следователь, вашим словом. Да одного его нападения на вас, легат-следователь, вполне достаточно для его казни посредством медленного удушения!

-И все же я настаиваю на своем праве прервать допрос для изменения его процедуры и прошу трибунал проследовать в совещательную комнату.

-Право легат-следователя подтверждено Кодексом и Уставом! Оспаривание его права есть неуместное своеволие и нарушение процессуальных норм, брат Родригес! Вам выноситься словесное предостережение, брат Родригес, что я вынужден вписать в протокол допроса!

Брат Родригес резанул злым взглядом секретаря, на что тот ответил не менее колючим взором. Ох как все не просто в отношениях святых отцов, а ведь следуя в трапезную они дружески переглядывались и демонстрировали взаимную приязнь. Пауки в банке, змеи в яме. Но все равно, спасибо тебе, брат Финик, то есть Олонсон, огромное спасибо, какие бы причины не заставили тебя меня поддержать.

-Прошу вас соблюдать спокойствие и следовать правилам, святые отцы! Я поддерживаю право легата-следователя Леонардо на изменение процедуры допроса – старшему секретарю приората было откровенно интересно.

-Малый трибунал удаляется на совещание! Конвой в допросную!

Да что же за неприятный все же голос у брата Олонсона! Как взвизг плохо заточенного клинка по разрубаемой кости.

-Итак, легат-следователь, что вы хотите изменить в процедуре следствия? Поведайте это нам.

Брат Родригес свободно развалился на мягком низком диванчике, закинув руки на спинку и расшарашив балахон своей рясы широко раздвинутыми коленями, таким образом заняв все свободное место. Мэйстер Фавом, брат Олонсон и Мастер Слова Черри заняли остальные три свободных кресла, оставив в распоряжении Леонардо неудобный стул в центре комнаты. Леонардо стулом не воспользовался – глупо занимать место в центре, не являясь по своей сути «центровым» в данном случае. Эпитет из низкого языка воров и бродяг, но суть происходящего отображающий верно.