– А что там с Сантой?

Этот вопрос застал пси-вампира врасплох.

– Он все еще в операционной, но, по всей видимости, через неделю или две уже будет на ногах. Почему ты спрашиваешь?

Юдгар ощутил, как Таклид-Ди пытается ментально просканировать его, и это его насторожило.

– Так, просто… Миро нанимал его для какого-то дела?

– Тебя это не касается.

– Но ты ведь проверял его с помощью эмлота?

– Я всех проверяю.

– Он из Республики.

Секундное молчание.

– Я знаю.

Гора с плеч.

– А разве…

– Это не твое дело, – снова оборвал Таклид-Ди. – Ты задаешь слишком много вопросов. Твоя задача – вот эта машина. Ею и занимайся. Иначе Миро тебя уволит.

Юдгар пожал плечами, словно говоря: ну что ж, раз Санта не «засланец» из Республики Волков, а обычный перебежчик, то мое дело – сторона. Он опустил руку на рычаг управления. Панель управления ожила, датчики и сенсоры заработали. Ладонь с пальцами утонула в мягком пластике, прирастая к рычагу намертво. Левая рука легла на пульт генератора мощности. Юдгар поудобней откинулся на спинку ложемента, мягкое покрытие быстро преобразилось, приобретая очертания его тела. В таком ложементе можно спокойно выдержать и девять G нормальной нагрузки, даже без подключения антигравов. Классная машина! Он телом уловил легкую вибрацию корпуса. Включились двигатели. Это было нечто упоительное – ты и машина, словно слившиеся части единого организма.

– Класс! Такой машины у меня не было никогда! Вещь!

– Что это еще за вопли? – спокойный голос Миро раздался в ушах.

– Выражаю восхищение машиной, – постарался объяснить Юдгар переполнявшие его чувства.

– Я рад, что она тебе нравится. Тебе на ней работать. Мы уже поднимаемся на посадочную площадку, готовься к полету.

– Есть, – ответ вырвался сам собой, по привычке.

Юдгар даже удивился. Он никогда не считал себя таким уж дисциплинированным курсантом, и все же, даже за эти четыре года, проведенных в космической летной школе, в него с лихвой вдолбили навыки обращения к вышестоящим. Ну, тот инцидент в медицинском центре можно не считать. Теперь, даже если Миро предложит ему работать без оплаты, без выходных и отпусков, он все равно согласится, лишь бы летать на этой машине.

Он не видел, как пассажиры зашли на борт. Но сразу же почувствовал это. Просто скиммер дал знать. Гостей было восемь. И Юдгар отлично представлял, кто они – сам Миро, два фрайдена-телохранителя, те самые бикаэлки, с которыми Юдгар летел в одном салоне – все четыре, и еще здоровенный верзила с плечами, царапавшими стены салона. Услужливый лоцман тут же подкинул информацию – Забела, лардованец по происхождению, бывший спецназовец. Неплохих специалистов себе набирает Миро.

– Мы готовы, – все уже расселись по местам.

Таклид-Ди опустился на второе кресло слева.

– Полетишь на автопилоте, – приказал он.

Юдгар согласно кивнул. Он и сам понимал, что лихачить в первый же вылет – себе дороже. Он пока еще не пообвыкся к машине, совершенно не знает ее в работе. И сегодня его задача-минимум – присмотреться к этому «зверю», с которым ему в будущем придется тянуть одну лямку.

– У нее есть имя?

– У кого? – Таклид-Ди несколько озадаченно покосился на парня.

Ну конечно, откуда ему знать, что любая боевая машина, приписанная одному пилоту, всегда должна иметь собственное имя. Так что, когда через весь космос на «Глитрази» летело сообщение с борта КТ-59/1128 то звучало это приблизительно так: «Беллинда летит домой, крылышки не запачкала, лапки на месте». И все знали, что с машиной все в порядке, неполадок нет, и пилот в добром здравии. Конечно, бортовой ИскИн заранее посылает сигнал на «Глитрази», но одно дело, когда перед тобой мелькают сухие цифры, а другое – живой голос, который звучит у тебя в сознании, точно вас и не разделяет несколько миллионов километров сплошного вакуума.

– Оноби, – голос Миро вмешался в мысли. – Называй машину, как вздумается, но нас ждут в Каннанте. Доступно говорю?

Юдгар украдкой прыснул, вдавливая пальцы в рычаг управления и активизируя систему. Скиммер плавно поднялся над причальной платформой, зависая всего в паре метров над поверхностью. Так, теперь автопилот. Он ввел курс и подтверждение. Готово. Машина рванула с места с такой прытью, что Юдгару на миг показалось, что они сейчас впечатаются в фасад противоположного здания. Но скиммер, пронесясь всего в паре метров от полированного пластика, четко вписался в разворот и лег на курс. Юдгар почувствовал, как на лбу выступает испарина. Он считал себя лихачом и любителем быстрой езды, но это… Похоже, создатель этого «голубка» – настоящий пилот в душе.

– Оноби, не так лихо, – Таклид-Ди внимательно всматривался в панораму, открывшуюся перед ним.

– Это не я, это Матильда.

– Матильда? Почему Матильда?

– А хрен ее знает! – беззаботно дернул плечами Юдгар, ощущая, как с души слетает некая тяжесть. Он только сейчас почувствовал, насколько был все это время напряжен и зажат.

Каннанта поразила его своим безлюдьем. Еще пять лет назад, когда он последний раз бывал в центре города, здесь творилось настоящее столпотворение. Поток машин превращал улицы-каньоны в многослойные ряды непрерывных трас, и когда нужно было перестроиться, снизиться или подняться на другой уровень, то приходилось иногда совершать посадку на каком-нибудь причальном балконе, чтобы потом снова стартовать в обратном направлении.

Юдгар знал, насколько это трудно, поскольку тогда у него в приятелях ходил один забулдыга таксист, и частенько, в тайне от отца, этот приятель брал его с собой на работу, показывая город. Тогда Юдгар даже не задумывался, почему это вдруг взрослый мужчина ни с того ни с сего затеялся дружить с сопливым подростком, которому едва минуло тринадцать. Но, как видно, такова уж душа человеческая, что никогда не узнаешь, что в ней творится. Пинга был одиноким – ни семьи, ни родственников. Он даже и не слишком-то распространялся по поводу этого факта, иногда создавалось такое впечатление, будто вывели его в лаборатории, из пробирки – ни папы, ни мамы. Для лардованца это что-то и вовсе немыслимое. Юдгар даже не знал его фамилии. Просто Пинга, и все. Пару раз он даже бывал у него дома – захудалый район, ничем не примечательная квартирка в огромном улье. Две комнаты и минимум удобств. Но Пинга был настоящим философом, он на все имел свою точку зрения, и когда Юдгар сообщил ему, что собирается поступать в курсантский корпус, таксист пожевал губами, поскреб плешивый затылок пальцем и изрек:

– Большая судьба – большое рабство.

Ни тогда, ни потом Юдгар так и не сумел понять этого его изречения. Но в те дни, когда Пинга возил его на своей колымаге, Каннанта представляла собой настоящий улей, и по сравнению с прежними годами сейчас она показалась Юдгару безлюдной пустыней, вымершей и страшной в своей заброшенности.