Да и сама водка, даже без закуски, способна вызвать тяжелые аллергические реакции, как установили американские ученые, у больных с лекарственной непереносимостью препаратов пиразолонового ряда (таких как анальгин) так же, как и у лиц с рецидивирующим поллинозом носоглотки. Излишне говорить, что суррогатная водка, в которую обычно намешано бог весть что, вызывает такие реакции стократ чаще.

Застолье со спиртным ничего хорошего не сулит и людям, страдающим пищевой аллергией. Сопровождая стопку за стопкой различными вкусностями, можно вмиг покрыться зудящей пятнистой сыпью и так и не узнать, какое именно блюдо оказалось причиной такой напасти. Сказанное, впрочем, относится и к «двум кусочечкам колбаски», которой наспех заедают возле ларька дежурный стакан водки.

Так что, предотвратить аллергию винно-водочные изделия даже самого высокого качества, не в состоянии, а вот вызвать ее или обострить могут запросто.

Неужели от водки один только вред, как твердят врачи? Не верю!

В. Смирнов, г. Москва

Хотя при нашем безудержном пьянстве и малоэффективной борьбе с алкоголизмом врачу говорить о пользе спиртного как-то не с руки, но я согласен с великим таджикским поэтом Омаром Хайямом, написавшим еще в XI веке:

Запрет вина — закон,

считающийся с тем,

Кем пьется, и когда,

и много ли, и с кем.

Когда соблюдены все эти

оговорки,

Пить — признак мудрости,

а не порок совсем.

Много пользы для человека таит в себе водка, если, конечно, выпивать с умом.

Кем пьется

Чем тягостнее для человека окружающая его действительность, чем меньше «успехов в работе и счастья в личной жизни», тем желательнее для него быстрый и достаточно надежный расслабляющий эффект одной-двух рюмок водки после напряженной работы или пережитой стрессовой ситуации. Не пьяное забвение, а заслуженное успокоение от забот приносят с собой эти рюмки, спасая зачастую окружающих от бессмысленных и беспочвенных конфликтов, вызванных «неврозом существования». Недаром в народе всегда с пониманием и сочувствием относятся к согражданам, «спрыснувшим радость или залившим горе» (по выражению братьев Стругацких), в отличие от бесшабашных пьянчуг, вызывающих лишь справедливое отвращение и презрение.

Когда пьется

И для куража не грех пропустить стаканчик. Это антифобическое (подавляющее страх) свойство крепких напитков, когда пьяному море по колено, тоже характерно только для винного спирта, т. е. для водки, и никакой другой дурман не дает такого ощущения собственного всесилия. Если прибавить к этому еще и способность водки облегчать и снимать боли (чем, кстати, нередко пользуются язвенники и больные стенокардией), то станет понятно, почему обязательными были и «боцманская чарка» на флотах всего мира, и законные «сто грамм перед атакой» во время Великой Отечественной войны.

И как ершовский Конек-Горбунок, что «зимой тебя согреет» и «в голод хлебом угостит», водка незаменима при тяжелых физических нагрузках, поскольку содержит большое количество быстро усваиваемой энергии.

Один мой больной, 40-летний сибиряк-лесоруб, многие годы выпивал по два стакана водки и при этом не имел никаких признаков цирроза печени или иных алкогольных болезней. Ведь стаканы эти попросту сгорали в «пламени лесоповала».

Много ли пьется

Алкогольная устойчивость зависит от столь многочисленных условий, в том числе и генетических, что единой для всех нормы, конечно же, быть не может. Однако каждый, пользуясь испробованным веками методом проб и ошибок, может определить для себя ту грань, за которой легкая степень опьянения (ради нее, собственно, и пьем!) переходит в видения «синих слонов», а ноги начинают выписывать кренделя по земле. Определенную таким нехитрым способом индивидуальную дозу и рекомендует соблюдать многомудрый Омар Хайям. А для приблизительной оценки своих способностей можно воспользоваться и среднестатистической российской нормой — «бутылка на троих», из расчета которой, кстати, сервируются банкеты в ресторанах и закупается «горючее» для семейных торжеств.

С кем пьется

В чем прелесть любого застолья, даже в подворотне? В единодушии. А единодушие — одно из непременных условий формирования коллектива, пусть и сугубо кратковременного.

Кстати, культура питья, которую древний таджикский философ и называет «признаком мудрости», противопоставляя ее пьянству, предполагает к тому же употребление доброкачественных, а не суррогатных напитков. И те, кто, как пел Высоцкий, «гадость пьет из экономии», могут хоть нырять на дно своей бутылки с бормотухой — вышеописанной пользы они из нее все равно не извлекут.

«Бросить курить легко, — язвил Марк Твен, — я сам бросал десятки раз»… Эта задача до сих пор отнюдь не стала легче.

И неудивительно, поскольку не едино никотином связан слабовольный страдалец со своей вредной соской. Быстро привыкая к раздражающему действию табачного дыма, курильщик обретает другую, уже не химическую зависимость, нередко куда более прочную! Но и этого мало! Ритуальный характер процесса курения — утренняя папироска, пара затяжек после обеда, сигарета до… и сигарета после… — превращает это действие в поведенческий стереотип, бороться с которым неизмеримо сложнее. Недаром сказано: «Привычка свыше нам дана, замена счастию она». Спички и пепельницы, зажигалки — все эти «Ронсоны» и «Зиппо», золотые, самодельные, с бриллиантами и без, давно ставшие и привычными подарками, и предметами коллекционирования, и объектом усилий художественной индустрии… Разве может справиться с таким мощным давлением на психику курильщика кусочек никотинового пластыря, налепленный на пузе, или горсть таблеток, даже и вызывающих тошноту после сигареты? Конечно, нет!

Поэтому так малоэффективны современные лечебные методы, основанные, по сути, на павловском учении об условном рефлексе. Российский лауреат Нобелевской премии говорил, что подавить условный рефлекс можно, создавая не поощряющие, а, наоборот, резко тормозящие его условия. И раз курение — привычка, основанная на никотиновой зависимости организма, то и показалось достаточным разработать препараты типа «Табекс», «Лобесил» или «Анабазин гидрохлорид», которые вступают в конкурентные биохимические отношения с никотином. Вместо кайфа курильщик, затягиваясь, начинает испытывать тошноту, головокружение, словом, все то, что описывал еще Марк Твен. Действие этих веществ, как и самого никотина, весьма кратковременное, но, чтобы вызвать стойкое отвращение и разорвать таким образом условно-рефлекторную связь, они представлялись вполне эффективными.