Еще брат умел превращать бумажные корабли в настоящие, а камни – в живых птиц, собирать грибы и находить клады, гулять по дну моря и охотиться на ядовитых тигров, которые жили в лесу за большой горой. Брат научил его летать, читать и решать настоящие школьные задачки. Ужасно трудно было обо всем этом молчать. Но тайна есть тайна, приходилось терпеть.

…Летал, конечно, только во сне, с братом, а вот читать действительно выучился как-то подозрительно легко. Отец купил кубики с азбукой, открыл коробку, а он уже заранее знал, где какая буква. И сразу сообразил, как складывать их в слова. И задачки ему давались настолько легко, что это даже стало профессией – потом, много лет спустя.

Но важно было совсем не это. А постоянное, спокойное, уверенное в себе счастье, испытывать которое научился рядом с братом. И усвоил эту науку даже лучше, чем чтение и математику. Легко быть счастливым тому, у кого есть самый прекрасный в мире старший брат, великий волшебник в зеленом камзоле, друг дракона, хозяин трехглавого пса, победитель ядовитых тигров, повелитель птиц и кораблей. И что бы ни случилось, он обязательно приснится – не сегодня, так завтра. Очень скоро. И так будет всегда.

Первый раз позвал старшего брата на помощь в последнее лето перед школой, когда уже выходил гулять сам, без взрослых. Во двор пришли какие-то чужие мальчишки, сперва просто обзывались, потом захотели отнять игрушечный вертолет. Пришлось убегать, потому что их было много, целых пять человек, так нечестно, а вертолет совсем новый, папа на день рождения подарил. Уже рядом с подъездом споткнулся, упал, разбил обе коленки, но это выяснилось потом, а тогда было ясно одно: сейчас догонят, всему конец! И, не успев сообразить, что делает, заорал во все горло: «Брат! Помоги!»

Так и не понял, почему чужие мальчишки, уже догнав его, повалив на разогретый солнцем асфальт, с которого только что едва поднялся, вдруг вскочили, развернулись и побежали обратно. Может быть, и правда испугались, что сейчас прибежит на помощь большой сильный старший брат, а может быть, просто заметили кого-то из взрослых. Но убежали и больше никогда не приходили, факт.

Конечно, никому не рассказал. Но попросил отца научить его драться, подумав: вдруг брат когда-нибудь тоже позовет на помощь, а я ничего не могу. Старший-то он старший, настоящий волшебник с саблей и даже умеет летать. Но однажды врагов может оказаться слишком много. И как он тогда без меня?

Только поэтому и ходил сперва на бокс, потом на фехтование, а еще позже, уже в университете, на ставшее модным айкидо. Хотя спорт ему не нравился, скучный, тяжелый труд. Так и не втянулся, не начал получать удовольствие, вопреки обещаниям тренеров и рассказам друзей. Но тут уж ничего не поделаешь: надо, значит надо.

Спасти брата от обидчиков так ни разу и не удалось, видимо, он и сам неплохо справлялся. Все-таки у него была сабля, трехглавый пес и дружественный дракон.

Зато брат неизменно приходил на помощь, стоило только позвать. Старался не злоупотреблять его защитой, звал всего четыре раза, когда положение оказывалось совсем уж безвыходным: в первом классе, в третьем, на каникулах перед шестым и после выпускного вечера. Какое же счастье, что в ту ночь был достаточно пьян, чтобы заорать во всю глотку, призывая придуманного брата. И явственно ощутил на плече тяжелую горячую руку, а вокруг стало холодно, как зимой. Ненадолго, секунд на десять, но этого хватило, чтобы протрезветь. И ничего не забыть. И не задаваться потом вопросом: как так вышло, что целая толпа настроенных позабавиться гопников развернулась и побежала прочь от одного-единственного подвыпившего юнца в аккуратном костюме?

Вот так и вышло. Брат есть брат.

Конечно, никому не рассказывал, вы что.

Впрочем, однажды все-таки проболтался; со времен драки после выпускного прошло уже больше года, и девчонка очень ему нравилась, впервые в жизни захотелось рассказать постороннему человеку самую важную часть правды о себе. «В детстве я мечтал иметь старшего брата, он мне много раз снился, и, честно говоря, снится до сих пор. Брат теперь тоже взрослый, и разговоры у нас взрослые, и дела. Но трехглавый пес все еще при нем, и дракон по-прежнему заходит в гости, когда мы пьем чай с ромом после прогулок по морскому дну». Ответом ему был звонкий смех, поцелуй в губы и обещание: «Ничего, со мной тебе станет не до вымышленных братьев, вот увидишь!» Совершенно не обиделся, но больше никогда ей не звонил.

Просто не хотел. Сам не знал почему.

И с тех пор уже ни слова, никогда, никому. Ни при каких обстоятельствах.

Сходиться с людьми его тайна совершенно не мешала. Напротив, и в дружбе, и в любви был легок, открыт, нетребователен и бесконечно благодарен своим многочисленным близким за то, что помогали весело и приятно коротать время между снами о старшем брате.

Эти сны как-то незаметно стали для него жизнью, более интересной и важной, чем все происходившее наяву. Хотя сам никогда не ставил вопрос таким образом и очень удивился бы, обнаружив подобную формулировку в собственной голове.

Поэтому формулировка благоразумно отлеживалась на дальней окраине сознания и на глаза старалась не попадаться.

Конечно, интересовался вопросом. Никогда не прятал голову в песок, потребность понимать была гораздо сильнее желания оставаться довольным собой. Но ничего интересного так и не выяснил. Специалисты писали, а дилетанты болтали, что выдуманные друзья, братья, сестры, принцы, драконы и прочие фантастические мечты необходимы только одиноким заброшенным детям всех возрастов для побега из сурового реального мира, где они не справляются с трудностями и никому не нужны.

Очень удивлялся такой постановке вопроса, но спорить не порывался даже мысленно. Просто понемногу утратил интерес к попыткам рационально объяснить происходящее. Сказал себе: ладно, предположим, некоторые люди бегут от реальности, потому что им здесь невыносимо. Но это не отменяет того факта, что некоторым другим людям просто есть куда бежать, и глупо упускать такую возможность. Не отказываемся же мы от путешествия в Африку только потому, что дома все хорошо.

…Иногда говорил вслух: «Без тебя – никакого смысла». Брат ухмылялся: «Да ладно тебе», – клал на плечо тяжелую горячую руку, трехглавый пес чуял хозяйскую радость и одобрительно вилял длинным, гибким, почти змеиным хвостом, а дракон отворачивался, стесняясь своей сентиментальности и жгучей огненной слезы, сползающей по чешуйчатой щеке.

Все, конечно, тактично делали вид, будто ничего не заметили.

Когда мама попала в больницу, отец очень переживал. Они были дружной парой, никогда надолго не расставались, и тут вдруг как гром с ясного неба – скорая, диагноз, врачи, операция, неопределенный прогноз, надо ждать. Взял отпуск, приехал, целыми днями был рядом с отцом.

По ночам сидели вдвоем на кухне, пили коньяк, чтобы согреться, расслабиться и хоть немного поспать. В первый же вечер отца развезло на голодный желудок, тогда и проговорился: «За четыре года до тебя у нас родился сын и почти сразу умер, даже суток не прожил, самое страшное, что с нами было, но видишь, как-то пережили, решились родить тебя, и это мы большие молодцы, отлично придумали, хорошо, что ты у нас есть, вместе мы справимся», – и что-то еще говорил, долго и сбивчиво; впрочем, неважно.