маскирующим панцирем Эвогатз рыскал по ночному городу в поисках новых жертв. Этот город был чудовищем, что медленно грызло собственное чрево. И пока оно не убило само себя — охотник выжмет из него максимум, а затем уйдёт прежде, чем грохочущий вопль смерти заденет его.

Скитания привели Эвогатза в подозрительно тихий район, спокойствие которого нарушал громкий звон стекла и непрекращающиеся болезненные стоны. Спрятавшись за покорёженной чем — то или кем — то машиной, охотник вгляделся: по зданию аптеки, откуда доносились звуки, из стороны в сторону сновала сгорбленная, тощая фигура. Девушка, одетая в рваные лохмотья, что — то бурчала себе под нос, пока выворачивала наизнанку полки с лекарствами — она явно что — то искала.

— Здесь… Должно быть здесь… Как же больно… — чуткий слух Эвогатза уловил эти слова за мгновение до того, как незнакомка запнулась, а затем остановила взгляд покрасневших глаз точно на охотнике, — Ты кто!? Уходи!

Рыкнув от неожиданности, Эвогатз напрягся: увидела его под маскировкой? В такой темноте? Как?

— Уходи, или хуже будет! — продолжая болезненно стонать, угрожала девушка. Её голос дрожал, в нём смешался удивительный коктейль из страха, гнева и боли.

— Ты меня заинтересовала, — понимая бессмысленность маскировки, охотник под аккомпанемент тихого хруста показал себя, — Что ты такое?

— Какая тебе разница, динозавр!? — незнакомка попятилась вглубь помещения, продолжая зыркать не просто покрасневшими, а светящимися, кровавыми глазами, — Уходи! УХОДИИИ!!!

Внезапно сорвавшись на вопль, девушка резким ударом превратила ближайший стенд с брошенным товаром в гору мусора. Интерес Эвогатза продолжал расти.

— Откуда у тебя такая сила? Что питает её? — в хриплом голосе охотника проскользнули нотки восхищения — он буквально чувствовал бурлящую внутри незнакомки силу.

— Я… Я… — девушка часто задышала, будто была готова расплакаться. Затем резко замолчала, опустила голову и, хищно улыбнувшись, издала короткий, отчаянный смешок, — Сам виноват…

В ту же секунду незнакомка сорвалась с места мощным, неистовым прыжком. Будто загнанный в угол зверь, она бросилась на Эвогатза, растопырив пальцы с обломанными ногтями, будто они — острые как бритва когти. Не зная, чего ожидать от внезапного врага, охотник отскочил назад. Как оказалось, не зря: тощая рука неожиданно видоизменилась, за мгновение превратившись в кроваво — красный, шипастый шар, которым девушка попыталась ударить незваного гостя, но лишь добавила и так побитому асфальту несколько трещин. И не успел Эвогатз подготовить весь свой смертоносный арсенал, как из спины незнакомки буквально выстрелили кроваво — красные жгуты, и, закрепившись за стену дома, дёрнули девушку назад, уводя от возможной опасности. Но стоило её босым ногам вновь коснуться земли, как она упала на колени, болезненно постанывая.

— Прости… Я не могу… Терпеть… — неразборчиво бормотала она, — Если я… Скормлю тебя… Боль… Пройдёт…

— Значит, твою силу питает боль, — догадался охотник, — Поразительно. Позволь узнать твоё имя, прежде чем мы сразимся.

Но незнакомка ничего не ответила. Молча превратив руку в продолговатый, кровавый штырь, она бросилась в атаку, отгоняя навязчивые и столь болезненные воспоминания.

***

В тот день жизнь Циды закончилась — такое решение она приняла сама. Она не была одарена с рождения ни внешностью, ни умом, ничем. Влачила своё жалкое существование, взращивая искреннюю ненависть к самой себе. Проблемы не решались — они накапливались в один огромный, устрашающий ком, что в какой — то момент попросту смёл и без того шаткое душевное равновесие. Хаос, что пришёл в этот мир, лишил Циду последних прозрачных надежд. Она была слаба, и прекрасно это понимала. Ей не выжить в этом новом мире, где правит сила — все страдания бессмысленны. Многих одарили необычайной силой, но, само собой, не её. А потому, она наконец решилась.

Ванна, полная тёплой воды. Туповатое, годами не затачиваемое лезвие ножа. Боль, а затем кровь. Много крови и плавное погружение в небытие. Несмотря на всё, на худощавом лице застыла безмятежная улыбка — Цида уже смирилась со своей судьбой. Вся её жизнь медленно, но неотвратимо шла к этому моменту. И вот, наконец, оно — долгожданное избавление.

Но что — то пошло не так. Смерть, что уже почти приняла страдалицу в свои объятья, внезапно отпрянула, безжалостно бросив Циду обратно. Боль и слабость вмиг пропали, от неожиданности девушка зашлась громким кашлем. Но даже это не смогло перебить пришедшую извне мысль, что привлекала на себя всё внимание несчастной:

Получен новый статус:

Кадавр — самоубийца, что был выдернут из лап Смерти в последний момент с помощью необычайно сильной энергии жизни. Устрашающее существо, что не принадлежит ни к живым, ни к мёртвым. Его тело постоянно умирает и возрождается, из — за чего кадавр испытывает постоянную, адскую боль.

— Вы получаете доступ к набору способностей кадавра;

— Вы испытываете постоянную, нарастающую боль. Она заполняет шкалу страданий, которая усиливает все ваши способности. Боль временно ослабевает при поглощении живых существ;

— Вы можете поглощать существ, когда их здоровье опускается ниже 5 %. За поглощение вы получаете опыт, как за два убийства этого существа, плюс 5 % его характеристик добавляются к вашим;

…

Система пыталась передать несчастной ещё что — то, но эти мысли затерялись в пропасти адской боли во всём теле. Цида скорчилась, расплёскивая во все стороны красную воду. Кажется, её страдания только начались.

***

Терпеть такие страдания девушка попросту не могла. И первая её мысль стала, как ей казалось, спасительным светом — с новыми способностями она сможет достать в аптеке обезболивающие. Они ведь должны помочь, ведь так?

Но планы оборвал охотник, что, само собой, не знал ничего из этого. Он лишь увидел новую, сильную добычу, чью оболочку он просто обязан поглотить — Эвогатз не привык упускать возможности, особенно такие. К счастью Циды, убить странное существо куда проще, чем человека, тем более он сам в этом виноват.

«Она не воин, двигается слишком неумело» — пронеслось в голове охотника, пока он наблюдал за движениями девушки, что превращала собственную плоть в кроваво — красное, невероятно прочное нечто, разрывая собственную одежду на лоскуты, — «Но сильная. Очень сильная.»

И пока Эвогатз наблюдал за Цидой, она, пользуясь промедлением охотника, с громким криком боли превратила свою руку в нечто, напоминающее гротескный, шипастый клинок, что был больше самой конечности в несколько раз. Оттолкнувшись от земли покрывшимися красными прожилками ногами, девушка взмыла в воздух, а затем стремительно спикировала на Эвогатза, пытаясь насадить того на уродливое лезвие. Но охотник вновь отпрыгнул в сторону, заставив Циду пробить очередную дыру в асфальте. Привычным движением Эвогатз выпустил смазанный ядом язык, схватил им обычную руку врага, и попытался опрокинуть девушку. Но