запретов.

Но как долго это продлится? Когда Саймон подведет и ее?

Чувствуя беспокойство, он отправился на съемочную площадку.

Он услышал смех и крики еще до того, как вошел в импровизированную палатку, сооруженную для отдыха группы во время съемок на открытом воздухе в жаркие дни. Склонив голову, чтобы не задеть низкую арку, он вошел и обнаружил центральный стол, украшенный тортом, свечами и воздушными шарами. Около пятидесяти членов команды ходили по палатке с напитками в руках.

Саймон собирался спросить Викрама, где его сестра, когда увидел знакомую улыбку.

Она стояла рядом с молодым мускулистым каскадером, о котором Эни говорила раньше. Саймон узнал его, потому что на следующий день отправился на съемочную площадку, чтобы выяснить, кто это. Мужчина сжал руку, выставив напоказ свои мускулы, пока Эни проверяла кожаные ремешки на лямках, которые были частью его костюма.

Каждый раз, когда напрягал бицепс — а он делал это несколько раз, — ремешок ослаблялся, и Эни пыталась снова его застегнуть. Со смехом актер указал на такие же повязки, которые он носил на запястьях, лодыжках и даже бедрах.

Саймон впервые в жизни почувствовал укол собственничества и ревности.

— Она не такая хрупкая, как кажется.

Он так увлекся наблюдением за Эни, что даже не заметил, как к нему подошел Вират.

— Я знаю это.

— Тогда почему ты смотришь на нее с такой настороженностью в глазах?

Саймон молчал слишком долго, чтобы отрицать это.

Судя по всему, Вират был более осторожен, чем его брат, потому что не провоцировал Саймона.

— Я никогда не видел Эни такой счастливой. Она в восторге от жизни в целом. Ее работа вышла на новый уровень. Я никогда не верил во всю эту чушь о том, что «страдание создает лучшее искусство».

Саймон проглотил свой символический протест и стал ждать. Он даже не понимал, что ему нужно было услышать эти слова. Не осознавал, насколько глубокую рану нанесло ему молчание Рани, ее несчастье и отступление.

Словно почувствовав это, Вират продолжил:

— Я не могу сказать тебе, сколько лет мы с Викрамом потратили, пытаясь уговорить ее отпраздновать день рождения, выманить ее из ее скорлупы. А еще в этом году она заказала себе торт и воздушные шары, а также пригласила съемочную группу. Она даже пригласила наших родителей, хотя обычно старается их избегать. Думаю, моя сестра празднует то, кем она стала.

Саймон мог видеть радость, ясно написанную на лице Эни.

— Это может быть связано с тем, чтобы она нашла Миру.

Вират повернулся к нему лицом, и Саймон был вынужден сделать то же самое. Как бы ему ни нравилось держать братьев Рааваль на расстоянии — причина в том, что он защищал не только Миру, но и Эни, — за последние две недели он обнаружил, что оба мужчины ему искренне нравились. Несмотря на то что они родились с серебряными ложками во рту, у них была нелегкая жизнь и добрые сердца. Их выбор жен говорил за них обоих красноречивее всего.

— Мы оба знаем, что это произошло не только из-за Миры, Саймон. Ни Викрам, ни я не можем игнорировать тот факт, что ты облегчил ей самое трудное в ее жизни. Что ты поддерживал ее. Я не могу передать тебе, как мы благодарны видеть ее такой счастливой и знать, что с Мирой все в порядке.

Саймону казалось, что его сердце вот-вот вырвется из груди.

— Я хочу только счастья для Миры. И… Эни.

— И все же ты еще сомневаешься, что она счастлива из-за тебя?

Саймон произнес слова, которые уже несколько дней, даже недель, тяжким грузом лежали у него на душе.

— Эни уже через многое прошла. Она рассказала мне о своей депрессии, и я видел ее приступы паники. Она еще так молода и…

— И ты думаешь, что это каким-то образом делает ее не такой, как все? Я ошибся в тебе, Саймон?

— Конечно нет! Она так много может дать несмотря ни на что, такой огонь и мужество… не думай ни секунды, что я не вижу ее такой, какая она есть на самом деле, Вират. — Саймон искал нужные слова. — Но ты должен понять, что я. Мысль о том, что ее счастье находится в моих руках, и страх, что я могу причинить ей боль…

Саймону было тяжело произносить эти слова вслух, но он все равно продолжил говорить.

— Мне трудно согласиться с тем, что Викрам прав, но я старше ее, и есть некоторые вещи, к которым мой жизненный опыт научил меня относиться с осторожностью. Некоторые вещи, которым не могу посвятить себя на данном этапе моей жизни. Я измучен и рискую показаться лодырем, я не уверен, что я тот человек, который может иметь дело с… хрупкими вещами. Этот юный хвастун, как бы я ни ненавидел его, вероятно, подходит ей больше, чем я.

— Неудивительно, что ты так нравишься моему брату. Вы оба можете задушить своей заботой. — Вират посмотрел на Эни, которая заметила их и направилась в их сторону. Он наклонился вперед и крепко схватил Саймона за плечо. — Не разочаровывай ее сейчас. Не тогда, когда она только что обрела крылья. Нет ничего более высокомерного, чем считать себя ответственным за чье-то счастье. Особенно когда это женщина, которой ты восхищаешься. Не прикрывай свою трусость, свои страхи ее воображаемыми недостатками, Саймон. Поверь мне, я сделал это однажды и чуть не потерял Зару.

Саймон смотрел на удаляющуюся спину Вирата, его слова эхом отдавались в его голове.

Было ли высокомерно полагать, что он станет ответственным за счастье Эни, если зайдет в отношениях с ней дальше? Был ли он несправедлив к ней, думая, что знает о ней больше, чем она сама? Был ли он не прав насчет своих отношений с Рани?

Он провел рукой по лицу как раз в тот момент, когда Эни коснулась его.

— Привет. Все в порядке? Вират сказал что-то лишнее?

Саймон повернулся к ней и покачал головой.

— Нет. Думаю, я понял, почему критики называют его резким, но блестящим режиссером.

Она не выглядела убежденной, но кивнула.

— Что ты здесь делаешь? Мира сейчас с приехавшей в гости сестрой Зары. Я проверила их еще раз, прежде чем спуститься сюда.

— Я пришел, чтобы найти мою потерявшуюся девушку.

Яркий блеск ее глаз практически ослепил его.

— Почему ты не пригласила меня на праздник? — спросил он, махнув рукой в сторону торта и воздушных шаров.

— Я знаю, как сильно ты не любишь находиться в большой толпе людей.

Саймон постучал пальцем по ее сморщенному