плечами.

Эни вздохнула.

— Обещаешь мне, что…

Он прервал ее быстрым поцелуем в губы, от которого у нее закипела кровь, несмотря на ее изнеможение.

— Ничто из того, что происходит или не происходит между нами, не повлияет на твои отношения с Мирой. — Он осторожно провел дорожку под ее глазами подушечкой большого пальца. — Ты выглядишь измотанной.

— Я знаю, — сказала она, сдаваясь. — Это всегда так, когда я готовлю костюмы для репетиций или съемок. Я хочу только принять ванну, а потом залезть под одеяло.

— Ты точно не заснешь в ванне?

Вопрос заставил ее покраснеть.

— Я так не думаю.

Он похлопал ее по щеке.

— Хорошо, иди избавься от этой одежды. Ты должна лучше заботиться о себе, Эни.

— Сэр, да, сэр, — бросила Эни через плечо.

Она ни на секунду не сомневалась, что Саймон сейчас особенно обеспокоен, увидев ее приступ паники. Но все же его забота была похожа на одеяло, обернутое вокруг нее и прячущее от всех бед.

— Я сделаю все возможное, чтобы ты был доволен!

Она услышала его смех, и ее рот изогнулся в широкой улыбке. Один только разговор с Саймоном — даже о самой болезненной части ее прошлого — заставлял ее сердце петь, а тело парить. Она вошла в ванную в толстом пушистом халате, едва прикрывавшем ее бедра, и увидела, что ванна была наполнена горячей водой, от которой шел аромат жасминового масла, а вокруг горело несколько свечей.

Саймон подошел к двери.

— Не засыпай там, Энжел. У нас смежные номера. Я вернусь, чтобы проведать тебя.

— Смежные номера? — удивилась Эни, приподняв бровь. — Чья это была идея?

— Моя.

— Значит, ты знал, чем все это обернется?

— В ту секунду, когда увидел заголовки, я это понял. Я знал, как это повлияет на тебя, и хотел быть рядом с тобой. Это было до того, как я понял, что твои братья вмешаются. Я не хотел, чтобы ты думала, что должна будешь справиться с этим одна… только потому, что я…

— Только потому, что ты отверг меня?

— Я отклонил твое нелепое предложение, как ты его сама назвала. Не тебя.

Эни подошла к ванне и остановилась.

— А-а… это значит, что мне просто нужно найти правильный подход, чтобы соблазнить тебя.

В его глазах светилась удивленная радость.

— Если ты не хочешь, чтобы я увидел тебя голой, Энжел, тебе лучше побыстрее вылезти из ванны.

— И ты думаешь, что это заставит меня быстро выйти или остаться в ванне дольше? — Она язвительно посмотрела на него через плечо, ее пальцы задержались на узле халата. — Ты путаешь награду с наказанием, Саймон.

Она получила наивысшую награду, увидев, как его глаза потемнели, прежде чем закрыла перед ним дверь и прислонилась к ней. Ее колени дрожали.

Кто бы мог подумать, что смелость Раавалей ей однажды пригодится?

Глава 8

Саймон последовал за голосом Эни в комнату Миры через коридор и прислонился к косяку приоткрытой двери. Если их не было на съемочной площадке или в репетиционных залах, он всегда заставал Эни и Миру либо в маленьком кафе в соседней деревне, либо в одной из их комнат.

— Эни, неужели нам снова придется это пережить? — простонала Мира.

Эни снимала мерки с Миры.

— На самом деле мы не обсуждали это, Мира. Я просто сказала об этом твоему отцу и тебе. И прежде чем кто-либо из нас успел принять решение, ты согласилась на интервью.

Мира театрально закатила глаза.

— Я слышала, как мистер Викрам сказал тебе, что лучше заявить об этом, чем позволить СМИ управлять событиями. И мистер Вират сказал, что согласен.

Настала очередь Саймона вздохнуть. Его дочь была без ума от обоих своих дядей.

— Да, это правда, — произнесла Эни все еще обеспокоенным, но твердым тоном. При всей своей безоговорочной любви к Мире, она никогда не позволяла подростку обращаться с ней как с пустым местом. — Но мои братья забывают, когда им удобно, что всю свою жизнь они были под пристальным вниманием папарацци. И они мужчины, поэтому им всегда давалось больше свободы. У них, конечно, были проблемы, не без этого. Я просто говорю, что они не понимают, что значит быть юной девушкой, которую начинают сравнивать с ее прославленной матерью, хочет она с ней соревноваться или нет.

Мира замерла, широко раскрыв глаза.

— Я не хочу этим сказать, что твоя… мать была чем-то похожа на мою, — торопливо добавила Эни.

— Я знаю, — глаза Миры были полны понимания, которое казалось удивительным для ее юного возраста.

— Хорошо, давай проверим все, что нужно для интервью на следующей неделе. При условии, что ты позволишь мне надеть туфли, которые тетя Зара подарила тебе на день рождения.

Глаза Эни расширились.

— Я даже не достала их из коробки! К тому же они будут слишком велики для тебя.

Мира шевельнула ногой перед лицом Эни.

— Я проверила. Я почти такого же роста, как ты. Кроме того, у нас ступни одинаковой формы.

Тень пробежала по лицу Эни. Но она быстро взяла себя в руки и широко улыбнулась.

— Отлично. Ты можешь надеть их. Один раз.

Мира с радостным криком бросилась на Эни и чуть не свалила их обеих на пол.

Саймон остался у двери, не желая прерывать сцену.

— Тебя спросят о работе с моими братьями, — серьезным тоном объяснила Эни. — Они будут искать истории о твоей маме. И как только ты достаточно расслабишься и подумаешь, что у тебя все хорошо, они зададут тебе вопрос обо мне и… твоем отце.

— На что я скажу, что мой папа холост, Эни очаровательна, и это никого не касается, — заявила Мира с уверенностью подростка, убежденного в том, что он может штурмовать любые препятствия в своей жизни.

— Они почти наверняка спросят, что ты думаешь о том, чтобы я стала твоей мачехой. Извини, что по нашей вине ты вынуждена…

— Мой папа счастливее, чем я когда-либо видела его, Эни. Почему взрослые такие… непонятливые?

Саймон глубоко вздохнул. Его дочь добралась до истины намного быстрее, чем он.

Открыв рот, Эни, казалось, была ошеломлена уверенным заявлением Миры.

— Я выросла с родителями, которым было все равно, как их выходки на публике повлияют на нас. Так что, если ты расстроена, это совершенно справедливо.

— Эни, еще раз говорю, я не расстроена.

— Хорошо. Это хорошо.

— И я никогда бы не подумала, что ты пытаешься заменить маму. Если ты выйдешь за папу, мы станем скорее… друзьями.

Эни нахмурилась, понимая, что быстро теряет контроль над ситуацией.

— Пожалуйста, помни, мы говорили