Риггс призналась, что платья и блузки были куплены в модном, стильном магазине «Джакс» на Беверли-Хиллз. Для главной героини фильма и звезды тех дней это было неслыханно. Как сказала Хелен Колвиг: «Зачем шить наряд, если можно его купить». Риггс и Колвиг выбрали для актрисы наряд из джерси сдержанного темно-голубого цвета, потому что, как сказала Риггс, «мистеру Хичкоку очень нравилась хорошая шерсть, так как она превосходно держала свет, и на фотографии получался очень богатый серый оттенок».

Обе сотрудницы вспоминают, что многие замечания по костюмам были очень конкретными. «Он особенно внимательно относился к тому, во что будет одета на экране его дочь Патриция, — вспоминает Рита Риггс. — Это была зеленая шелковая чесуча». Другой важной заботой Хичкока был бюстгальтер и нижняя юбка на Джанет Ли в любовной сцене в отеле «Феникс» в самом начале фильма. «Джанет Ли хотела, чтобы белье для нее было сделано на заказ, — вспоминала Хелен Колвиг. — Мистер Хичкок сказал: «О, нет, моя дорогая. Для героини это совершенно не подходит. Нам надо, чтобы ее нижнее белье было узнаваемо многими женщинами по всей стране». Она [Ли] сильно возмущалась, но осталась довольна, когда поняла его точку зрения. Ему хотелось, чтобы зрители так сильно втянулись в картину, чтобы у них не было времени сказать: «Ну, это же просто кино». Джанет Ли не помнила таких противоречий. «Я никогда не требовала белья, сделанного на заказ, — рассказывала она. — На самом деле, именно я предложила нижнюю юбку, потому что это именно то, что я обычно ношу сама».

«Бюстгальтер и нижняя юбка, даже едва открывавшая полоску кожи, — для того времени это было пикантно и совершенно запрещено, — пояснила Рита Риггс. — Оставалось совершенно непонятным, какого цвета должно быть белье — белое или черное. Вопрос этот обсуждался непрерывно. Конечно, у нас были наготове оба варианта. И только непосредственно перед съемками мистер Хичкок наконец-то выбрал белый цвет для первой сцены, а черный — для кадров, когда она украла деньги. Все это было исключительно ради характеристики героини. Он был одержим идеей «хорошей» и «плохой» девушки».

Другим объектом пристального внимания Хичкока была Мать. Хотя и в романе, и в сценарии указано, что Мать была убита в возрасте сорока лет, Хелен Колвиг пояснила: «Он хотел, чтобы это был образ милой, маленькой сгорбленной старушки, — чтобы обмануть зрителя. С самого начала он сказал мне, что добивался обмана зрения, используя для этого Тони Перкинса, несколько статисток, а также очень невысокую женщину». Неудивительно, что Рита Риггс назвала костюмы Матери «самыми важными деталями картины». Она вспоминала: «Это должен был быть образ, который можно было бы узнать и трансформировать из нескольких разновеликих подвижных и статичных фигур. По силуэту этот рисунок должен был быть очень важным. Мы также ужасно мучились, пытаясь раздобыть старушечьи ботинки на шнурках, разного размера, включая женские туфли сорокового размера для Тони Перкинса!»

Другим отступлением от стандартов были костюмы Веры Майлс, бывшей протеже Хичкока, когда-то предназначенной для того, чтобы занять место Грейс Келли. В фильме «Психо» из двух женских ролей Хичкок уготовил для Майлс менее значимую. Говорит Рита Риггс: «Вера была божественна — очень яркая, очень независимая… и очень недовольная во время съемок «Психо». Мистер Хичкок заставил ее выглядеть школьной учительницей, безвкусной старой девой, хотя в итоге Вера добилась, чтобы для нее костюмы сделала Эдит Хэд со студии «Парамаунт». По большей части, в фильме мы видим ее со спины, и в большинстве случаев она одета в одно платье и плащ, хотя эти вещи были из красивой ткани от Родиер серо-коричневого тона. Я очень уважаю мисс Хэд, но помню, что подумала: «Боже, до чего же безвкусны и ткань, и цвет». Однако это был выбор мистера Хичкока. Вера его сильно разочаровала. Пока она не забеременела, он потратил на нее так много времени, мыслей и эмоций, готовя ее для фильма «Головокружение». Так проявилось его своенравие».

Хотя считалось, что Хичкок внимателен к мужским костюмам так же, как к женским, при съемках фильма «Психо» он придерживался тактики невмешательства. Хелен Колвиг отмечала: «Помню, как Хич сказал: «Либо они одеваются и играют свои роли так, как я хочу, либо они вообще убираются подальше». Но Тони спросил у Хича разрешения выбрать себе одежду самостоятельно — например, рубашку и свитер определенного фасона с воротом, который поддерживал бы воротник рубашки, потому что у него длинная шея. Хич принял его просьбу, и Бейтсу это очень подошло, не только Тони. Он так умело держал в руках всю картину, каждый ее элемент, что, должна признаться, ни с кем мне не работалось так легко».

Кадры убийства в душе стали ключевым элементом, потребовавшим максимальной координации работы команды Хичкока. «Хичкок знал, что обнаженные сцены связаны с большими трудностями, поскольку в них была занята звезда, — рассказывала Хелен Колвиг. — В те дни звезды старались не сниматься обнаженными, поэтому он сказал мне, что, вероятнее всего, придется задействовать дублершу, но ему нужен был выбор костюмов и грима, если она вдруг согласится сняться обнаженной или частично обнаженной».

Глава гримерного отдела студии «Юниверсал» Джек Баррон отвечал за эффекты при съемках фильма «Психо», а Роберт Дон действовал как визажист. Баррон, ветеран киноиндустрии, который начинал как самоопределяющийся «гример» в фильме «Гражданин Кейн», должен был работать над шестью последующими проектами Хичкока. Баррон вспоминал: «Во время съемок даже такого «небольшого» фильма, как «Психо» вас могли вызвать [к Хичкоку], и минут пять он обсуждает с вами какую-нибудь специфическую деталь, а закончит дискуссией об искусстве, положении в мире Голливуда или вине. Он любил поговорить о том, что рыбу ему привозят из Бостона, или о своем винном погребе, забитом редкими образцами. Бедняга был таким гурманом, но позволить себе излишества не мог из-за высокого давления, излишнего веса и разных других причин. Трудно было сказать, одинок ли он или просто хотел поговорить о картине».

В процессе подготовки производства Баррон должен был выявить еще несколько идиосинкразий, свойственных режиссеру. Баррон заметил: «Хич говорил немного, но иногда возникало чувство, что он искренне верит: вы должны точно знать, что он чувствует или думает. Но и кошка может смотреть на короля. Если у кого-то появлялся какой-то вопрос, мы обращались за ответом к королю. Если вам хватало смелости разъяснить ему ваши доводы, он обычно уступал. Если вам не удавалось сделать этого, то он просто перешагивал через вас. По какой-то причине он решил, что Морт Миллз, исполнявший роль дорожного патрульного, не должен быть похож на самого себя. Он сказал: «Измените его». «Как далеко вы хотите зайти?» — спросил я его, а он ответил: «Просто измените его». Тогда я принес несколько накладных усов, и он сразу выбрал то, что ему понравилось. Позднее он отказался от темных очков, которые в то время носить было не принято. Он был дотошен в мелких деталях, но все это существенно влияло на конечный результат».

Хичкок также четко обозначил Баррону свои требования в отношении трупа Матери — его появление следовало оформить в стиле «Гран-Виньоль»[23]. Баррон вспоминал, как настойчив был Хичкок: «Хочу, чтобы момент был шокирующим. Эта женщина просидела здесь долгое время». Он хотел видеть только череп, обтянутый высохшей кожей, с седыми волосами, расчесанными на прямой пробор. Свои идеи Хичкок основывал на информации, полученной им от меня в начале ноября, по его запросу, через отдел расследований: «в каком состоянии будет труп женщины, отравленной в возрасте сорока лет, забальзамированной и похороненной, а затем, через два месяца, эксгумированной и хранимой в помещении в течение десяти лет?». Детали («мумифицирована… [с] коричневой, словно выделанной, кожей, обтягивающей кости») предоставил консультант по погребальным вопросам из колледжа в Лос-Анджелесе. Все это Хичкок сразу же отослал Джеку Баррону и Роберту Дону.