Я тяжело вздохнула. Фигура у Даниила была великолепная — любая нормальная девушка, тем более, свободная, будет смотреть с интересом. Всё-таки, Котовский явно умеет дозировать физические нагрузки. Рельефные мышцы живота, прекрасный пресс, широкие плечи, но нет никаких бицепсов размером со ствол дуба!

Даниил, кажется, даже не замечал, что его разглядывают. Привёл свою одежду в порядок, потянулся к поясу брюк…

— Нет-нет-нет! — я от неожиданности аж вжалась в подоконник. — Оденьтесь… Оденься немедленно!

— Я же сказал, что хочу спать, — Котовский имел в виду мои претензии. — Несколько странно делать это в брюках. Кстати, я тебе тоже советую сменить платье на что-нибудь более подходящее к случаю. Посмотри в пакетах.

Я осталась стоять на месте. Во-первых, подойти к пакетам означало подойти к полураздетому Котовскому, а во-вторых…

— Мы не поговорили, — решительно заявила я, решив, что это хоть как-нибудь может остановить процесс подготовки шефа ко сну. — Твоя невеста вообще в курсе, что ты раздеваешься при чужой женщине?

— Ну какая ж ты чужая, — хмыкнул Даниил. — Мы знакомы уже два года.

— Это не ответ.

— Нет, она не в курсе, — отметил Котовский. — Потому что у меня её нет.

— То есть как нет? — удивлённо поинтересовалась я. — А твои родители…

— Они не приняли тебя за другую женщину, — легко пожал плечами Даниил. — Они понимают, что перед ними стоит Ольга Крысина… Ладно, фамилию я не уточнял. — Что перед ними стоит Ольга, моя коллега, которая сыграет Снегурочку для моих племянников и с которой мы будем ещё и работать над проектом.

Неужели всё-таки не соврал?

— Но почему твои родители считают меня твоей невестой? — недоуменно переспросила я.

— У этого есть очень логичное объяснение, — отметил Даниил. — Потому что я им по телефону сказал, что приеду со своей невестой. Она сыграет Снегурочку, поживет с нами десять дней и поможет мне поработать над проектом. Мы ж коллеги. Только я это папе говорил, он у меня немногословный, маме, вероятно, не передал все детали. Только про невесту.

Я аж застыла — даже не знаю, от удивления, от шока или от возмущения. Хотелось одновременно пристрелить, придушить, утопить и сделать с Котовским ещё миллион отвратительных вещей.

— Но я не твоя невеста! — прошептала я.

— Конечно, — согласился Даниил. — Мы уже куче людей сообщили, что ты моя жена. Очевидно, гражданская. Но мне показалось, что это несколько нечестно с моей стороны — не жениться на девушке и оставить её с фамилией Крысина. Потому мы с тобой собираемся подать заявление в ЗАГС в январе, после того, как вернёмся с каникул.

— Я не собираюсь подавать никакое заявление, — прошептала я.

— Несомненно, — Котовский избавился от брюк, вынуждая меня спешно отвернуться в сторону, вытащил из шкафа халат и надел его.

Мог бы хоть запахнуться, скотина! Спасибо, что в белье…

— Но я не могу быть в этом доме в статусе невесты! Не могу спать в одной комнате со своим начальником! И уж тем более, в одной постели!

— Я тебе не нравлюсь? — обезоруживающе улыбнулся Котовский.

Совсем-совсем не нравится! Нельзя такой сволочи доверять такую привлекательную внешность. Вот людям с такой склонностью к вранью надо давать как минимум два-три серьёзных изъяна. Чтобы прямо на лбу было написано, что лжец! А этот… Ну ведь типичный бабник. Красив, с хорошей фигурой. Борода эта, правда, дурацкая, но это мне не нравится, а другие женщины, может быть, просто в восторге, считают это проявлением мужественности или ещё какой-нибудь эдакой ерунды.

— Значит, нравлюсь, — подытожил Даниил.

— Вообще-то, — тут же запротестовала я, — молчание — знак согласия…

Вслушиваться в мои знаки согласия Котовский не стал, так и оставил наедине с горой неразобранных пакетов. Спать хотелось неимоверно, и я с трудом нашла в себе силы отыскать в пакетах хоть что-нибудь пригодное для сна. Ночная сорочка, конечно, не была верхом откровенности, та же Ксюша носила и похуже, а уж в чём дефилировала перед своими кавалерами — показывала потом пару фото, — так это вообще стыд и срам!.. Но всё равно, я чувствовала себя неловко, вытаскивая её из пакета. Но спать в деловом платье действительно отвратительная идея.

Не менее отвратительная, чем ложиться рядом с начальством.

Кровать, конечно, была большая, и я даже понадеялась на то, что смогу как-нибудь забиться в угол, точнее, устроиться на самом краешке и даже не соприкасаться с шефом. Но даже сама мысль была совершенно дикая. Может, попросить его о другой комнате? Мало ли, что можно придумать. Да лучше на полу лечь!

Пытаясь отгонять дурные мысли, я отыскала в шкафу второй халат — и вправду, как будто невесту привез, — и, прихватив с собой ночную сорочку и чистое полотенце, я отправилась на поиски ванной.

И правда, как я и предполагала, она оказалась не только на третьем, но и на втором этаже, совершенно пустая. В доме уже царила темнота, наверное, родители Даниила легли спать. Шутка ли, почти два часа ночи! Тут только редкую сову не будет клонить в сон.

Не желая никого будить, в душе я старалась вести себя максимально тихо, боялась даже шума воды, мало ли, вдруг кто-то чутко спит. Но возмущающихся родственников Котовского под дверью ванной комнаты не оказалось, когда я воровато высунулась оттуда, плотно завернувшись в халат. Смахивая влажные волосы с лица, я решительно набрала полные легкие воздуха, задержала дыхание и тихо, ступая босыми ногами по мягкому ковру, прокралась обратно в выделенную нам спальню, искренне надеясь на то, что Даниила там не будет.

Очевидно, я родилась очень невезучей, и сие клеймо должно было преследовать меня до самой смерти, потому что, как бы я ни мечтала о том, что окажусь в гордом одиночестве, Даниил уже лежал в кровати. Свет не выключал, очевидно, дожидаясь меня, ещё и смерил таким взглядом, как будто…

О, нет! На невесту пусть свою так смотрит. Вот найдёт её, настоящую женщину, которая согласится за такую сволочь замуж выйти, и пусть хоть глаза сломает о неё. А меня этим вот голодным, холодящим сердце взглядом окидывать не надо! Я не кусок мяса и не какая-нибудь…

— Может быть, — осторожно предположила я, — я всё-таки устроюсь на каком-нибудь диване?

— В гостиной есть, — широко улыбнулся Котовский. — Но у мужа моей сестры есть одна неприятная привычка: рано утром блуждать по дому. Однажды, когда здесь ночевала одна наша дальняя родственница, тоже симпатичная блондинка, дело закончилось жутким скандалом… моя сестра — ревнивая женщина. К тому же, был повод.

— Ну, я-то повода не дам, — я даже отступила к двери, но вкрадчивый голос Даниила успел меня остановить.

— Ирина тоже не давала! Кого б то волновало? Ни Дану, ни Васю…

— Дану? — заинтересовалась я. — Вас что, одинаково назвали?

— Она Богдана, — усмехнулся Котовский. — Маме что-то там врачи плохого наговорили, они боялись, что дочь родится больной. Она-то больная — на голову уж точно, — но при рождении это вряд ли было заметно, потому назвали так. Подарок, мол, от Бога.