столько разрешали, сколько откладывали разрешение своих разногласий, которые – Мел понимал это уже тогда – носили отнюдь не шуточный характер. И с годами, по мере того как остывала страсть, они стали все больше отдаляться друг от друга.

Затем уже и физическая близость перестала быть панацеей, а в последний год супружеские отношения между ними вообще почти прекратились. Собственно, Синди, которая всегда отличалась изрядным аппетитом в постели, каковы бы ни были отношения между ними, в последние месяцы, казалось, утратила всякий интерес к плотским радостям. Мела это удивляло. Не завела ли она себе любовника? Вполне возможно, и в таком случае Мелу следовало бы на это реагировать. Но самое печальное заключалось в том, что ему легче было ничего не замечать.

Тем не менее бывали минуты, когда вид разгневанной Синди или звук ее повелительного голоса по-прежнему возбуждали его, вызывая желание. Вот и сейчас, слушая, как она честит его по телефону, он почувствовал знакомое волнение.

Улучив удобный момент, он сумел вставить:

– Это неправда, я вовсе не стремлюсь портить тебе удовольствие. Как правило, я всегда езжу, куда ты хочешь, даже если считаю, что это не так уж важно. Мне, например, куда больше хотелось бы проводить вечера дома с детьми.

– Пустая болтовня, – отрезала Синди. – И ты это прекрасно знаешь.

Он почувствовал, как весь напрягся, и рука его крепче сжала телефонную трубку. Затем подумал: а ведь, пожалуй, она права – в известной мере. Еще сегодня вечером он сам напомнил себе о том, что иной раз задерживается в аэропорту, когда мог бы поехать домой, – задерживается только потому, что ему хочется избежать очередной ссоры с Синди. Разве в таких случаях он учитывал интересы Роберты и Либби – впрочем, никто, наверное, не считается с интересами детей, когда брак трещит по всем швам. Не надо было ему сейчас говорить о них.

Но сегодня-то дело было не в этом. Он должен оставаться в аэропорту по крайней мере до тех пор, пока не будет уверен, что блокированной полосой занялись всерьез.

– Послушай, – сказал Мел, – давай уточним одно обстоятельство. Я этого не говорил тебе до сих пор, но в прошлом году я сделал кое-какие подсчеты. Ты просила меня пойти с тобой на пятьдесят семь благотворительных сборищ. Мне удалось пойти на сорок пять, хотя сам бы я, конечно, никогда на них не пошел. Согласись, что процент получается не такой уж плохой.

– Мерзавец! Что ты там считаешь – я же не в кегли с тобой играю! Все-таки я твоя жена.

– Полегче на поворотах! – оборвал ее Мел. И, чувствуя, как и в нем закипает гнев, добавил: – Кстати, позволь тебе заметить, что ты повысила голос. Или ты хочешь, чтобы все эти милые люди, которые тебя окружают, узнали о том, как ты командуешь мужем?

– А мне плевать! – Но произнесла она это все же гораздо тише.

– Я прекрасно знаю, что ты моя жена, и потому намерен приехать туда, к тебе, как только смогу. – Интересно, подумал Мел, что бы произошло, если бы Синди сейчас находилась рядом и он мог бы обнять ее? Ожила бы старая магия? Пожалуй, нет, решил он. – Так что займи мне место и скажи официанту, чтобы он подержал мой суп на огне. Кроме того, извинись и объясни, почему я задерживаюсь. Я полагаю, кое-кто там, наверное, все-таки слышал, что существует такая вещь, как аэропорт… Кстати, – внезапно вспомнил он, – а по какому поводу сегодня сборище?

– Я же объясняла тебе на прошлой неделе.

– Ну так скажи еще раз.

– Коктейль и ужин в рекламных целях – для костюмированного бала, который в будущем месяце проводит фонд помощи детям Арчидоны. Присутствует пресса. Будут снимать.

Теперь Мел понял, почему Синди так хотела, чтобы он приехал побыстрее. При нем у нее больше шансов попасть в объектив фотоаппарата, а затем – и на светскую страничку завтрашней газеты.

– Все остальные члены нашего комитета уже здесь, – добавила Синди, – и почти все с мужьями.

– Но не все?

– Я же сказала: почти все.

– И ты еще сказала, что это в фонд помощи детям Арчидоны?

– Да.

– Какой Арчидоны? Есть два таких города: один в Эквадоре, другой в Испании. – В колледже Мел увлекался географией, а память у него была хорошая.

Впервые Синди ответила не сразу и с досадой:

– Ну какое это имеет значение? Сейчас не время для идиотских вопросов.

Мел едва удержался, чтобы не расхохотаться. Так, значит, Синди не знает! Ну конечно, в этом благотворительном мероприятии ее интересовало не то, ради чего оно затевается, а кто его затевает.

И он спросил лукаво:

– И сколько писем ты рассчитываешь получить после сегодняшнего вечера?

– Не понимаю.

– Ну что ты, отлично понимаешь.

Человеку, желавшему попасть в «Справочник именитых людей», надо было представить восемь рекомендательных писем от лиц, уже фигурировавших в нем. В последний раз Мел слышал, что Синди набрала четыре.

– Честное слово, Мел, если ты скажешь что-либо подобное – сегодня или вообще когда-нибудь…

– А эти письма будут бесплатные, или ты собираешься платить за них, как за два предыдущих? – Он чувствовал, что взял над ней верх. А это бывало редко.

– Это грязная инсинуация, – возмущенно заявила Синди. – Как можно купить себе право на…

– Чушь собачья! – сказал Мел. – Ведь у нас с тобой общий счет, и мне пересылают все оплаченные чеки. Ты что – забыла?

Наступило молчание.

– Слушай меня! – заявила Синди тихо, звенящим от злости голосом. – Я советовала бы тебе приехать сюда, и побыстрее. Если ты не приедешь или приедешь и будешь ставить меня в глупое положение какими-нибудь своими идиотскими высказываниями вроде тех, которые я только что слышала, между нами все будет кончено. Ясно?

– Не уверен. – Мел произнес это нарочито спокойно. Инстинктивно он почувствовал, что это важная минута для них обоих. – Может, ты мне все-таки объяснишь, что именно ты имеешь в виду.

– Сам поймешь, – сказала Синди.

И повесила трубку.

* * *

Пока Мел шел из гаража в свой кабинет, гнев его с каждым шагом все возрастал. Вообще он не так быстро вскипал, как Синди, но сейчас был в ярости.

Что именно так бесило его, он и сам не знал. Главным образом, конечно, Синди, но были и другие причины: то, что он в профессиональном плане не сумел как следует подготовиться к вступлению в новую эру авиации; то, что он оказался не способен внушить другим свои убеждения; то, что надежды его не сбылись. Словом, думал Мел, и в личной жизни, и в работе он не