тряпку, насквозь пропитавшуюся кровью к ране. Как дёргается его свободная рука, словно он хочет встать и кинуться в драку. Хотя почему словно, десантуру просто так не проймёшь, они и мёртвыми могут сражаться. Не даром их девиз «Никто кроме нас». Жаль только, что сегодня ему не повезло. Я вздохнули и отвернулся, встречая очередного зомбака ударом лома в голову. Ничего, я тоже не пальцем делан.

Мертвяк отлетел, но тут же поднялся на ноги. Конкретно этот ходячий труп меня дико бесил. Во-первых, он был облачён в подобие доспеха. Какая-то куртка из плотной кожи с нашитыми поверх металлических пластин, с виду похожая военную форму. Конечно, лом она не останавливала, но всё же одно дело бить по пусть одеревеневшим, но всё же достаточно упругим тушкам, и другое долбить по металлу. Приятного мало. А во-вторых, он был вооружён. В руке уродец держал метровую палку и даже пытался ей атаковать. Получалось откровенно хреново, но всё же приходилось быть осторожным. Беречься чтобы не получить по голове, а на это тратилось время.

— Да сдохни ты сука! — я в который раз сбил его с ног и замер на секунду переводя дух. — Блин, ты же и так дохлый.

Силы таяли. Пусть я сейчас был Разрядником, и выносливость моя выросла относительно обычного человека, но всё же она была не бесконечной. Как и внутренняя энергия. Техники движения и удары давались мне всё с большим трудом. Даже лёгкое погружение в сатори уж не помогало. Оно уменьшало затраты за счёт оптимизации действий, но не убирало их полностью и я с ужасом чувствовал приближение того момента, когда силы полностью покинут меня. И встанет вопрос, оставаться тут и погибнуть вместе с Васей или бросить его и спастись самому.

А внутри уже ворочался червячок сомнения, шепчущий, мол, ну кто он тебе такой. Ты знаешь его всего ничего, часов десть от силы двенадцать. Сколько таких Василиев ещё будет в жизни и что из-за каждого жизнью рисковать? А она у тебя одна… ну ладно две, но первую ты уже потратил. А будет ли ещё попытка ты не знаешь. Так может пока есть силы свалить по-тихому? Никто тебя не обвинит, зомби — это не то, с чем советский человек сталкивается каждый день. Давай, пошли…

— Иди на хрен! — я помотал головой и покрепче сжал лом. — Это, сука, мой Рубикон! И вы, твари, не пройдёте, пока я жив! А я не умру никогда!

Жаль, никто не услышал, и пафос ушёл в никуда. Зато я сделал выбор. И отшвырнув очередной ходячий труп пытающийся добраться до тела Васьки, поднял лом над головой, принимая удар палкой от всё того же бронированного зомбака. А в следующую секунду ему на голову легла тонкая девичья рука, высунувшаяся у меня из-за спины. Прозвучал щелчок, и мертвец отлетел, будто его в грудь пнул Кинг-Конг, оставив на месте, где стоял уже знакомы мне чёрный шар.

— Хорошо сказал, — из-за спины вышла девчонка лет двадцати пяти в чёрной форме и с оружием, правда убранным за спину, и подмигнула мне, — Ну всё, герой, можешь отдыхать. Кавалерия из-за холмов прибыла, дальше мы сами.

— А вы не спешили, — я где стоял, там и сел, заодно ногой наступая на шар, — Пришлось всю работу за вас делать. И вызовите наконец, скорую. Васю в больницу надо, его зомбак покусал. Только учти, убивать его я не дам, у него сын недавно родился, так что засуньте свой протокол в задницу. У тебя она, кстати, классная. Что делаешь вечером?

— Рапорты пишу, — рассмеялась девчонка. — Сиди уж, герой любовник. Никто твоего друга не тронет, скорая в пути. А тебе самому в ближайшее время свидания не светят, разве что со следователями. Так что отдыхай, самое сложное ещё впереди.

Глава 10

Я глотал горячий сладкий чай почти не чувствуя вкуса. После нашего спасения прошло шесть часов, в течении которых из меня выжали все соки. Рапорт, допрос, проверка на полиграфе, беседа с психологом, допрос, рапорт и опять по кругу. Причём никого из беседующих со мной я не знал. А нет! Вру! В самом начале появилась Ольга Леонидовна, та самая врачиха, что обследовала меня в КГБ после того, как я стал Юниором, и на этом всё.

На этот раз она обошлась без сложных приборов, взяла кровь для анализов, поводила руками, явно используя какую-то энергетическую технику, иначе почему бы ладони светились, и удалилась, ничего не сказав. А я отправился по мукам. Кто там его написал? Так вот не бывал он на допросе в конторе. Вот где настоящие страдания. Не удивительно, что после них я чувствовал себя как выжатый лимон.

Справедливости ради надо признать, что ни о чём лишним меня не спрашивали. Исключительно по фактам, относящимся к делу, а именно, как я попал на кладбище, где произошёл микропрорыв. Мне тоже скрывать было нечего, так что я отвечал честно, ничуть не нервничая даже на полиграфе. А что, я прямо заявил, что автором себя не считаю, так как стихи получаю в состоянии сатори сразу целиком. При этом никогда не слышал о Митрофанове и его вирши не читал. Я и так был не особым любителем поэзии, а такое, извиняюсь, дерьмо, даже за деньги читать бы не стал.

Но даже так вымотали меня основательно. И теперь я больше всего хотел домой, забраться в тёплую ванну, часа на полтора. Потом рухнуть в постель и давануть на массу часов двенадцать на каждый глаз. Но отпускать меня не спешили. К тому же я не знал, что там с Василием и Павлом. Последний то точно спасся, кто бы ещё вызвал инквизиторов. В то, что у мудака Михи проснулась совесть я не верил, это из области фантастики. Значит остаётся только тракторист, тем более ради друга он был готов на подвиг, только непонятно, почему не вернулся, когда помощь вызвал.

— Сидишь? — дверь распахнулась и в комнату вошёл даже с виду уставший Тихомиров, плюхнувшийся на стул. — Вот скажи, что с тобой делать? Может и вправду закрыть в каком-нибудь секретном институте? Просто чтобы ты больше в неприятности не влипал.

— Не надо, — я тяжело вздохнул, — Невиноватый я, оно само как-то.

— Я же предлагал тебе решить вопрос с Митрофановым, — Илья Демидович потёр лицо и выдохнув потянулся за чайником. — Разобрались бы по-тихому, но нет, ты же у нас лучше всех всё знаешь.

— Далеко не всё, — я не понял наезда и откинулся